Анализ стихотворения М.В.Ломоносова «Разговор с Анакреоном» Лирические стихотворения "Разговор с Анакреоном"
Нам осталось поговорить о лирических стихотворениях поэта. К таким принадлежит "Разговор с Анакреоном", произведение, которое Ломоносов дорабатывал и перерабатывал не один раз в течение 1750-х–1762-го годов и которое для него самого являлось программным. Стихотворение построено как диалог двух поэтов: древнегреческого и современного. В споре и диалоге, как известно, рождается истина, потому Ломоносов и избрал столь оригинальную форму стиха. В чем истинное назначение поэзии – вопрос, который здесь поставлен. Анакреон жил очень давно, в пятом веке до нашей эры. В своих песнях поэт прославлял светлые и радостные минуты жизни, счастье в любви, красоту, молодость, а если старость, – то довольную собою и беспечальную. И в древности, и в более поздние времена стихотворения Анакреона были настолько популярны, ему так активно подражали, что возникло даже обозначение этого направления в поэзии – "анакреонтическая лирика".
Вот с таким поэтом вступает в полемический диалог Ломоносов. Чтобы убедить читателя в своей правоте, он сначала переводит строфу из Анакреона, а следом сочиняет свой ответ, предлагает собственное понимание затронутой в этой строфе темы. Так и чередуются фрагменты произведения: мысли, принадлежащие Анакреону – мысли, принадлежащие Ломоносову. Древнегреческий поэт сетует, что в своих песнях не может настроиться на героическую тему – поневоле рождаются строки о любви:
    Мне петь было о Трое,
    О Кадме мне бы петь,
    Да гусли мне в покое
    Любовь велят звенеть.
    Я гусли со струнами
    Вчера переменил
    И славными делами
    Алкида возносил;
    Да гусли поневоле
    Любовь мне петь велят,
    О вас, герои, боле,
    Прощайте, не хотят.
    Русский поэт рассуждает иначе:
    Мне петь было о нежной,
    Анакреон, любви;
    Я чувствовал жар прежний
    В согревшейс я крови.
    Я бегать стал перстами
    По тоненьким струнам
    И сладкими словами
    Последовать стопам.
    Мне струны поневоле
    Звучат геройский шум.
    Не возмущайте боле,
    Любовны мысли, ум:
    Хоть нежности сердечной
    В любви я не лишен,
    Героев славой вечной
    Я больше восхищен.
По звучанию строки поэтов перекликаются: Мне петь было о Трое – Мне петь было о нежной; Да гусли поневоле – Мне струны поневоле и т.д. Но смысл их прямо противоположен. Русскому поэту его позиция представляется куда весомее, и чтобы эту весомость подчеркнуть, он позволяет себе прибавить в ответе Анакреону еще четыре заключительных строки (посчитаем: в анакреоновой строфе их двенадцать, в ломоносовской – шестнадцать). Эти четыре строки почти афористичны, в них заключается суть позиции Ломоносова. И ему доступны нежные чувства, и он умеет "петь о любви", но считает, что лирическая Муза призвана воспевать славные подвиги героев.
Самая "программная" в этой перекличке двух поэтов ее заключительная часть. Оба обращаются в конце концов к живописцу с просьбой написать портреты самой привлекательной и любимой женщины. Оба высказывают и свои пожелания, в какой манере это сделать, какие качества характера и внешности в рисунке подчеркнуть. Приведем целиком эти два фрагмента, чтобы иметь возможность подробнее их сопоставить:
    Анакреон
    Мастер в живопистве первый,
    Первый в Родской стороне,
    Мастер, научен Минервой,
    Напиши любезну мне.
    Напиши ей кудри черны,
    Без искусных рук уборны,
    С благовонием духов,
    Буде способ есть таков.
    Дай из роз в лице ей крови,
    И как снег представь белу,
    Проведи дугами брови
    По высокому челу;
    Не сведи одну с другою,
    Но расставь их меж собою,
    Сделай хитростью своей,
    Как у девушки моей.
    Цвет в очах ее небесный,
    Как Минервин, покажи
    И Венерин взор прелестный
    С тихим пламенем вложи;
    Чтоб уста без слов вещали
    И приятством привлекали,
    И чтоб их безгласна речь
    Показалась медом течь.
    Всех приятностей затеи
    В подбородок умести,
    И кругом прекрасной шеи
    Дай лилеям расцвести,
    В коих нежности дыхают,
    В коих прелести играют,
    И по множеству отрад
    Водят усумненный взгляд.
    Надевай же платье ало
    И не тщись всю грудь закрыть,
    Чтоб, ее увидев мало,
    И о прочем рассудить.
    Коль изображенье мочно,
    Вижу здесь тебя заочно,
    Вижу здесь тебя, мой свет:
    Молви ж, дорогой портрет.
    Ломоносов
    Ответ
    Ты счастлив сею красотою
    И мастером, Анакреон,
    Но счастливее ты собою
    Через приятный лиры звон.
    Тебе я ныне подражаю
    И живописца избираю,
    Дабы потщился написать
    Мою возлюбленную Мать.
    О мастер в живопистве первый!
    Ты первый в нашей стороне
    Достоин быть рожден Минервой,
    Изобрази Россию мне!
    Изобрази мне возраст зрелый
    И вид в довольствии веселый,
    Отрады ясность по челу
    И вознесенную главу.
    Потщись представить члены здравы,
    Как должны у Богини быть;
    По пле´чам волосы кудрявы
    Призна´ком бодрости завить;
    Огонь вложи в небесны очи
    Горящих звезд в средине ночи,
    И брови выведи другой,
    Что кажет после туч покой.
    Возвысь сосцы, млеком обильны,
    И чтоб созревша красота
    Являла мышцы, руки сильны,
    И полны живости уста
    В беседе важность обещали
    И так бы слух наш ободряли,
    Как чистый голос лебедей,
    Коль можно хитростью твоей.
    Одень, одень Ее в порфиру,
    Дай скипетр, возложи венец,
    Как должно ей законы миру
    И распрям предписать конец.
    О коль изображенье сходно,
    Красно, любезно, благородно!
    Великая промолви мать
    И повели война´м престать.
Каждая строфа в ломоносовском ответе развитием мысли, образными деталями и самим ритмическим строем перекликается с соответствующей ей строфой анакреоновской. Но в каждой паре строф обнаруживаем противопоставленный один другому лейтмотив. Первая пара строф: Анакреон просит написать "любезну мне", а Ломоносов – изобразить на портрете "возлюбленную мать". Вторая пара строф усиливает и конкретизирует эту противоположность лейтмотивов. Древнегреческий поэт очарован белизной лица и нежным румянцем юной девушки. Русский поэт выбирает иные черты и краски: его героиня имеет зрелый возраст, ясный спокойный взор и "вознесенную главу". И это неудивительно: героиня Ломоносова – сама Россия ("Изобрази Россию мне!").
Во всех перекликающихся строфах обязательно обнаружим лексическую параллель, то есть общее слово. Но семантика, то есть смысловое значение слова, будет разным. А если так, то и образное его содержание оказывается различным. Приведем пример из той же второй пары строф. У обоих поэтов упоминается чело. У Анакреона с его помощью конкретизируется внешняя красота возлюбленной ("дуги бровей" на челе), у Ломоносова же – высокое и умиротворенное состояние души ("отрады ясность" на челе).
Полемичность диалога двух поэтов проведена и на ритмическом уровне. Обратим внимание на то, что в заключительном (самом важном) фрагменте "Разговора" анакреоновские строфы написаны хореическим размером, а ломоносовские – ямбическим. Хореическую стопу любил, как уже упоминалось, литературный противник Ломоносова Тредиаковский. Ломоносов же превозносил "великолепие ямбов" и чаще всего использовал в стихах именно этот размер. Старые мэтры не сходились друг с другом даже в этом! В данном случае показательно, что и в полемике с Анакреоном Ломоносов отвечает на хореические строфы ямбическими. Сама ритмическая форма стиха участвует в споре, служит доказательством авторской мысли.