ЕГЭ - Солоухин совесть

Каждый из нас совершает в своей жизни множество ошибок. Естественно все мы потом жалеем о совершенных проступках, о том, что поступили не по совести.

А ведь действительно, поступать не по совести ужасно. Мы совершаем не обдуманные поступки, а  потом долго время жалеем об этом, так еще и расплачиваемся за отрицательные проступки: «Нам стыдно».

Автор не случайно затронул тему совести, ведь она была актуальна, не только в военные годы, но и по сей день. Солоухин в своем произведении показывает читателю, как плохо совершать опрометчивые поступки, о которых мы жалеем спустя много времени: «Только сейчас, спустя два только сейчас,спустя много лет,я подумал о том,что мы ушли тогда из столовой,не сказав спасибо…».

Я согласна с мнением автора. Перед тем, как совершить тот или иной поступок, необходимо все как следует обдумать, взвесить все «за» и «против».

Стоит отметить, что не только Солоухин обращался к теме совести, так в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» образ прокуратора Иудеи символизирует то, как человек может быть наказан за трусость. Из-за бессовестного поступка  он невинного Иешуа отправляет на казнь, на страшные муки, за что страдает и на земле, и в вечной жизни.

А если вспомнить роман Достоевского «преступление и наказание», то можно заметить, что и главный герой этого произведения поступил не по совести. Родион Раскольников убил старушку процентщицу, лишь из-за своей теории. Он погубил человеческую жизнь, а затем мучился от совершенного проступка.

В заключение хочу сказать, что каждому из нас стоит поступать лишь по совести, ведь таким образом не будут страдать ни окружающие, ни мы сами.

Один раз в жизни мне довелось оказаться настоящим мошенником. Мы были на практике в чужом городе, на большом авиационном заводе. Шла вторая весна войны, и, надо полагать, авиационному заводу хватало забот помимо того, чтобы путаться с желторотыми практикантами. И тут подтвердилась лишний раз древняя мудрость: праздность является матерью всех пороков. Если бы мы, отстояв свою смену, усталые, пусть даже трижды голодные, приходили в заводскую столовую вместе с рабочими, садились с ними за столики, обедали, разговаривая о нашей же работе и чувствуя себя равными среди равных, нам, я уверен, и в голову не пришло бы сделать то, что мы сделали однажды. Известно, что подростки - самый прожорливый народ. Значит, мы еще не вышли из подростков, если могли бы, так нам казалось, есть беспрерывно с утра до вечера. Но увы!.. С завтраком мы справлялись очень быстро, с обедом - тоже (если не считать задержек из-за подавальщиц), а ужин... Ужинать нам не приходилось вовсе, ибо все, что можно было съесть, мы съедали гораздо раньше. И вот как-то после обеда Яшка Звонарев вынул из кармана измятый талончик-такой же,покакким нам выдавали хлеб. -На полу подобрал.Таких из одного листа тысячу нарезать можно.Однако - хлеб! В этой бумажке содержится двести граммов хлеба.Азнаете что... У нас будет куча хлеба, братцы, вот смотрите... - С этими словами Яшка нарисовал на ладони чернилами: "13 июня 1942 года", дал чернилам высохнуть, подышал на них, как дышат в канцелярии на печать, и приложил к бумаге. На бумаге обозначились цифры и буквы. Но были они бледные, а кроме того, читались наоборот. Однажды Генка Серов ничего не говоря, вышел и пропадал около двух часов. Появился он загадочно сияющий и положил на стол приспособление, при помощи которого в кинотеатрах ставят на билеты число, месяц и год.С помощью этого приспособления мы напечатали целую гору талончиков,неотличимых от тех,которые нам выдавали в заводской столовой. Когда мы пришли в столовую,Яшка обвёл всех тревожным взглядом. -Рискуем? После не жалеть. -Клади, - ответил за всех Генка Серов. Подавальщица - черноглазая, бледная, худая девушка - смахнула все наши билетики к себе на поднос и исчезла. Мы переглянулись еще раз, и каждый, наверно, в лице другого прочитал тревогу. Нет,мы не думали о том, с кого спросится за четыре килограмма хлеба, которые мы сейчас получим: с этой черноглазой и как бы полупрозрачной девушки, или с раздатчицы, пожилой женщины с какой-то устойчивой усталостью в глазах.Не думали мы и о том, что, может быть, этих четырех килограммов не хватит двадцати рабочим, отстоявшим у станка десять или двенадцать часов. Но зато впервые мы задумались о том, что будет с нами самими, если нас неожиданно разоблачат. Я вдруг явственно увидел, что наснемедленно исключат из техникума.Мало того, нас, конечно, по законам военного времени, будут судить. Много не дадут, но даже одного года в лагерях достаточно для того, чтобы переломалась и на десятки лет вперед вылетела из колеи вся жизнь. Вот движения девушки замедлились. Она снова начала перебирать все бумажки. Раздатчица, пожилая, усталая женщина, вместе с ней наклонилась над бумажками. Они перебрали их раз; начали перебирать снова, - видимо, тщательно пересчитывали. Потом раздатчица что-то спросила у девушки. Девушка кивнула головой в нашу сторону, и раздатчица стала искать глазами нас, и нашла, и долго смотрела на нас, как бы обдумывая. Как теперь все будет дальше? Наверно, раздатчица сейчас уйдет куда-нибудь в задние комнаты и позвонит по телефону.Ну точно! Раздатчица вытерла руки полотенцем и уходит. Вместо нее на раздаче появляется подмена - другая, тоже пожилая и тоже усталая женщина.А черноглазая как ни в чем не бывало ставит на большой деревянный поднос тарелки с супами и кашами, а также тарелку с хлебом. Хлеба на тарелке восемьсот граммов.На тарелке с хлебом, на дне, под аккуратными черными ломтиками лежат наши талончики. Прежняя раздатчица снова появилась в окне. Но мы не смотрели в ее сторону. Нам стыдно. Мы, обжигаясь, не разбирая вкуса, съедаем гороховый суп, обжигаясь, глотаем безвкусную саговую кашу... Только сейчас, спустя дватолько сейчас ,спустя много лет,я подумал о том,что мы ушли тогда из столовой,не сказав спасибо ни черноглазой девушке-подавальщице,ни пожилой женщине на раздаче,с безнадежно усталыми,военного времени глазами.