воспоминания современников о Пушкине |
| Рефераты - Русский язык и литература | |
|
ВВЕДЕНИЕ 3 1. ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ О ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ ПУШКИНА 4 1.1. ВОСПОМИНАНИЯ Л. С. ПУШКИНА 4 1.2. ВОСПОМИНАНИЯ С. Д. КОМОВСКОГО 6 1.3. ВОСПОМИНАНИЯ И. И. ПУЩИНА 8 ГЛАВА 2. ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ О ЗРЕЛОМ ПЕРИОДЕ В ТВОРЧЕСТВЕ И ЖИЗНИ ПУШКИНА 12 2.1. ВОСПОМИНАНИЯ М.А. КОРФА 12 2.2. ВОСПОМИНАНИЯ П.А. ВЯЗЕМСКОГО 15 2.3. ВОСПОМИНАНИЯ И. И. ЛАЖЕЧНИКОВА 18 2.4. ВОСПОМИНАНИЯ П. А. КАТЕНИНА 19 2.5. ВОСПОМИНАНИЯ М. Н. ВОЛКОНСКОЙ 21 2.6. ВОСПОМИНАНИЯ В. П. ГОРЧАКОВА 22 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 26 ВВЕДНИЕ В России «память замечательных людей скоро исчезает по причине недостатка исторических записок», - утверждал Пушкин. «Непременно должно описывать современные происшествия, чтобы могли на нас ссылаться», - говорил он. Эти слова выражают особенный интерес, с которым Пушкин относился к дневникам и воспоминаниям современников о событиях, свидетелями которых они были. «Государыня пишет свои записки... Дойдут ли они до потомства?» - записывает он в дневнике 4 декабря 1834 г., опасаясь, что их постигнет участь уничтоженных записок вдовы Александра I и вдовы Павла I. Пушкин владел одним из немногих экземпляров «Записок» Екатерины II, в копии, снятой для него писарем.. Пушкин ратовал постоянно за то, чтобы его современники записывали свои воспоминания. Он дарит А. О. Смирновой альбом с надписью на заглавном листе: «Исторические записки А. О. С ***» и помещает как эпиграф стихотворную характеристику ее: «В тревоге пестрой и бесплодной...». Дарит он тетрадь и актеру Щепкину, и сам вписывает в нее первые строки: Пушкин придавал большое значение и устным рассказам современников - живых свидетелей прошлого. Важным материалом считал Пушкин и короткие характеристические рассказы, анекдоты, одной живо подмеченной чертой или острым словом рисующие любопытные фигуры прошлого, черты быта, колорит эпохи. На сегодняшний момент многочисленные сохранившиеся воспоминания современников о Пушкине представляют собой бесценный источник знаний о жизни и творчестве поэта. 1. ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ О ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ ПУШКИНА 1.1. ВОСПОМИНАНИЯ Л. С. ПУШКИНА Пушкин Лев Сергеевич (1805-1852) - младший брат поэта, учился (в 1817-1820 гг.) в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте, вышел из пансион а, не окончив курса, с 1824 по 1826 г. служил в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, в 1827 г. был определен юнкером в Нижегородский драгунский полк под начальство Н. Н. Раевского (младшего), участвовал в персидской и турецкой кампаниях 1827-1829 гг. В 1830 г. вышел в отставку в чине капитана, несколько раз принимался служить по гражданской части, но в 1836 г. снова вернулся в армию и уехал на Кавказ. Пушкин нежно любил брата, во время ссылки поэта между ними велась оживленная переписка. Старший брат старался руководить младшим на жизненном пути, его письма полны наставлений; младший исполнял его поручения, вел сношения с издателями и книгопродавцами, выписывал и пересылал книга, продавал сочинения и получал деньги. Однако в деловых вопросах он был беспечен и небрежен. Добрый малый, лихой кавалерист и праздный гуляка, он отличался безудержным мотовством и не переставая делал долги, которые всегда приходилось оплачивать Пушкину, несмотря на то что сам он постоянно испытывал нужду в деньгах. Живой и остроумный собеседник, обладавший безукоризненным вкусом в поэзии, «Левушка» вошел в литературные салоны Петербурга и в круг друзей Пушкина - он был дружен с Дельвигом, Баратынским, Плетневым, бывал у Карамзиных, Тургеневых, Жуковского. Прекрасная память делала его живой книгой пушкинских стихов, которые он постоянно читал в салонах (подрывая этим иногда коммерческие интересы поэта). «С ним, - рассказывал Вяземский, - можно сказать, погребены многие стихотворения его (Пушкина) неизданные, может быть, даже и незаписанные, которые он один знал наизусть... И он же мог изобличать в подлоге другие стихотворения, которые невежественными любителями соблазна несправедливо приписываются Пушкину». Л. С. Пушкин не только помнил стихи брата, но удачно имитировал пушкинскую манеру чтения. Разность в годах, естественно, не позволила Л. С. Пушкину сохранить личные впечатления о детстве поэта. Впоследствии они также провели вместе не очень много времени. Лев бывал в Петербурге неподолгу - во время очередного отпуска или периодов безделья. Тем не менее он знал много о жизни брата и, по словам В. П. Гаевского, «представлял собою живую и самую полную его биографию», но, по свойственной ему беспечности, написал о нем гораздо меньше, чем знал и мог. Записка Л. С. Пушкина была использована Анненковым в «Материалах для биографии Пушкина», Анненкову, по-видимому, были известны и устные рассказы Льва, которые могли быть переданы кем-либо из общих знакомых, например В. М. Маркевичем, М. Н. Лонгиновьм, М. П. Погодиным (записи Маркевича см.: «Русский вестник», 1888, № 3, с. 427-430; Лонгинова - в его «Сочинениях». М., 1915, с. 165-166). Воспоминания охватывают период главным образом до 1826 г., то есть когда братья почти не виделись, в них встречаются фактические промахи, чаще всего в датах. Ошибки его мемуаров отмечены в обстоятельной рецензии В. И. Гаевского. Лев, живя в Петербурге, ощущал атмосферу растущей популярности поэта (так же, как потом охлаждение к нему журналистов и публики). Можно досадовать, что жизнеописание, написанное братом поэта, невелико и необстоятельно, но тем не менее оно передает любопытные факты его жизни, черты его характера, живо рисует его как человека и собеседника. «Биографическое известие об А. С. Пушкине» впервые опубликовано М. П. Погодиным в «Москвитянине» (1853, ч. III, № 10). Более исправный текст по списку, найденному в бумагах П. В. Анненкова, напечатал Л. Н. Майков в своей книге: «Пушкин» (СПб., 1899). 1.2. ВОСПОМИНАНИЯ С. Д. КОМОВСКОГО Комовский Сергей Дмитриевич (1798-1880) - лицейский товарищ Пушкина. После окончания Лицея служил в департаменте народного просвещения, успешно делал карьеру и вышел в отставку с чином действительного статского советника. В Лицее любил читать товарищам моральные проповеди. Наставники писали о нем: «благонравен», «крайне решителен к пользе своей», «прилежанием своим вознаграждает недостаток великих дарований», а лицеисты называли его «смола», «лисичка-проповедница», «фискал». После окончания Лицея встречался с однокурсниками, которые подшучивали над его карьеризмом, но считали «добрым и услужливым товарищем». Комовский был обязательным участником лицейских «годовщин», где встречался и с Пушкиным. Пушкин упоминает Комовского в варианте к стихам «Гавриилиады». Записка Комовского создана в качестве ответа на вопросы Анненкова, составленные в 1851 г., когда тот начал собирать материалы для биографии Пушкина. В Лицее существовали разные «кружки» (см. «Записки» И. И. Пущина). Закадычный друг Корфа Комовский не принадлежал к «кружку» Пушкина, поэтому он мало знает о внутренней, духовной жизни Пушкина-лицеиста. Для него Пушкин «несообщительный» юноша. Ханжеские наклонности Комовского проявились в рассуждениях о темпераменте поэта и его юношеских увлечениях и в неодобрительном отношении к «отчаянным гусарам». Общение Пушкина с ними, в частности с П. П. Кавериным (впоследствии членом Союза Благоденствия) и П. Я. Чаадаевым (которого Комовский забывает назвать), далеко не исчерпывалось гусарскими проделками. Педантизм Комовского пошел на пользу его записке. Он, как сообщает Я. К. Грот, «не полагаясь на свою память, счел нужным передать свои воспоминания, вместе с вопросами Анненкова, на суд товарищей». Этими товарищами были М. А. Корф и М. Л. Яковлев. Корф сделал одно замечание, а Яковлев, после значительных поправок, отправил записку Комовского А. А. Корнилову, который и вернул ее автору с отзывом: «С моей стороны я не сделал никаких замечаний: написанное тобою я нахожу верным». По замечаниям товарищей (главным образом Яковлева) Комовский переработал свою записку (Комовским было написано также начало биографии Пушкина, полностью использованное Анненковым в «Материалах»). Первая редакция записки (с замечаниями Корфа и Яковлева в подстрочных примечаниях) была напечатана Я. К. Гротом в его книге: «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники». СПб., 1887, с. 250-253. Вторую редакцию записки опубликовал С. Я. Гессен в «Литературном современнике» (1937, № 1) и в книге «Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников», поместив в подстрочных примечаниях замечания Корфа и Яковлева и наиболее значительные разночтения из первой редакции. Политические и нравственные науки в Лицее преподавал А. П. Куницын. Пушкин с увлечением слушал его лекции (см. в «Записках» И. И. Пущина), но не любил их записывать. Между тем записывание и переписывание составляло в Лицее основу изучения. «При неимении в то время печатных курсов, он (Куницын) сам писал свои записки, и мы должны были их списывать и изучать слово в слово», - вспоминал М. А. Корф . Этим и объясняются слабые успехи Пушкина в классе Куницына. 1.3. ВОСПОМИНАНИЯ И. И. ПУЩИНА Пущин Иван Иванович (1798-1859) - лицейский товарищ Пушкина, один из самых близких его друзей, видный участник декабристского движения с ранних его этапов до самого 14 декабря, отнесенный Верховным уголовным судом к «первому разряду» государственных преступников и осужденный на 20 лет каторги. Смерть Пушкина его «первый» и «бесценный» друг пережил как потерю личную и общественную. «Мы здесь очень скоро узнали о смерти Пушкина, - писал он Е. А. Энгельгардту 4 декабря 1837 г., - и в Сибири даже, кого могла, она поразила, как потеря общественная»). И еще через несколько лет потеря ощущалась как только что пережитая: «...Последняя могила Пушкина! Кажется, если бы при мне должна была случиться несчастная его история.., то роковая пуля встретила бы мою грудь: я бы нашел средство сохранить поэта - товарища, достояние России, хотя не всем его стихам поклоняюсь; ты догадываешься, про что я хочу сказать; он минугно забывал свое назначение, и все это после нашей разлуки» (письмо к И. В. Малиновскому от 14 июня 1840 г. - Пущин, с. 152). Последняя фраза говорит о влиянии Пущина на поэта. Общение Пушкина с другом, несомненно, способствовало формированию и созреванию его политических взглядов. Существует свидетельство Н. И. Лорера о письме Пущина к Пушкину из Москвы в декабре 1825 г., где тот «извещает Пушкина, что едет в Петербург и очень желал бы увидеться с Александром Сергеевичем» (см. статьи М. В. Нечкиной в журн. «Каторга и ссылка», 1930, № 4 и «Историк-марксист», 1937, № 1, а также ее «Движение декабристов», т. II, с. 104). М. В. Нечкина объясняет это письмо как вызов, посланный Пушкину перед восстанием. К доводам, высказанным против этого предположения (см. П. Итоги и проблемы, с. 176-177) можно прибавить еще один - характер Пущина-революционера, опытного конспиратора, в высшей мере наделенного чувством ответственности (за восемь лет пребывания в Обществе Пущин принял в него только одного человека - Рылеева). Возможно, такое письмо было, и Пущин выражал в нем надежду на свидание с другом, но это не был «вызов», ведь и сам Пушкин после смерти Александра I надеялся на возвращение из ссылки. Записки Пущина написаны в 1858 году по настоянию Е. И. Якушкина, сына декабриста, который еще в Сибири в 1853 г. записывал устные рассказы Пущина . Поводом к их написанию было появление в 1855 г. «Материалов» Анненкова, где политические взгляды поэта и его связи с декабристским движением почти не освещались, как по цензурным условиям, так и по свойственному Анненкову убеждению, что эти связи были случайными. ...«Я приступил к нему (Пущину) прямо с выговором, - писал Якушкин, - что он до сих пор не написал замечаний на биографию, составленную Анненковым». Записки Пущина, благодаря своей точности и правдивости, принадлежат к числу важнейших источников для биографии поэта. Пущин пишет только о том, что он видел и наблюдал сам. Кроме фактических данных, в его записках дано такое тонкое и проникновенное понимание характера поэта, которое не было свойственно, пожалуй, никому из его современников. Это пристальный и пристрастный взгляд друга. Он видит не только внешние проявления характера и темперамента (как, например, Комовский), но проникает в глубины души поэта, преданной дружбе и ранимой, замечает не только резкость, порывистость, но и склонность к самоанализу. Подмеченные Пущиным черты юноши-Пушкина будут сопутствовать ему всю жизнь. Это абсолютное понимание, по-видимому, и заставило поэта перед смертью вспомнить о своем лицейском друге. Впервые с цензурными изъятиями записки Пущина опубликованы в журнале «Атеней» (1859, т. VIII, ч. 2, с. 500-537). Полностью подготовлены и напечатаны Е. И. Якушкиным («Пущин и записки о Пушкине». СПб., 1907). Несколько раз переизданы под редакцией С. Я. Штрайха. Пущин пишет: лицей был создан по проекту М. М. Сперанского «для подготовки юношества, предназначенного к высшим частям службы государственной». По первоначальному проекту предполагалось, что здесь будут обучаться «молодые люди разных состояний». В действительности Лицей оказался запоздалым детищем «прекрасного начала» царствования Александра I. Сперанский уже в 1812 г. был сослан, государственная задача, поставленная перед новым учебным заведением, забыта, а воспитанниками оказались дети из малообеспеченных дворянских семей, чьи отцы использовали всевозможные протекции для устройства их в это привилегированное учебное заведение . Программная речь А. П. Куницына «Наставление, читанное воспитанникам при открытии императорского Царскосельского лицея» (СПб., 1811), проникнутая свободолюбивыми идеалами, определяла направление лицейского воспитания. Слова Пущина «Куницын вполне оправдал внимание царя» ироничны. В 1821 г. Куницын пострадал за изданные им лекции «Естественное право» (СПб., 1818), найденные «весьма вредными, противоречащими истинам христианским и клонящимися к ниспровержению всех связей, семейственных и государственных». Труд его был конфискован и уничтожен, а сам Куницын уволен из Лицея и из университета. На преследование Куницына Пушкин отозвался в «Послании к Цензору» (1822). Поэтическое дарование Пушкина было отмечено уже в 1813 г. 12 сентября 1813 г. гувернер Чириков в ведомости о «свойствах» воспитанников записывает о Пушкине: «имеет особенную страсть к поэзии» . Однако, по-видимому, сперва товарищи первое место в поэзии отводили не Пушкину, а Илличевскому. Его прославляет сочиненный лицеистами восторженный «Хор по случаю рождения почтенного поэта нашего Александра Демиановича Илличевского» . О том, что «посредственные» стихи Илличевского, «заметные только по некоторой легкости и чистоте мелочной отделки ... были расхвалены и прославлены, как «чудо», вспоминал впоследствии Пушкин. Раньше других оценил дарование Пушкина Дельвиг, напечатавший в 1815 г. панегирическое послание «Пушкину» («Кто как лебедь цветущей Авзонии...»). ГЛАВА 2. ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ О ЗРЕЛОМ ПЕРИОДЕ В ТВОРЧЕСТВЕ И ЖИЗНИ ПУШКИНА 2.1. ВОСПОМИНАНИЯ М.А. КОРФА Корф Модест Андреевич (1800-1876) - барон, с 1872 г. граф, товарищ Пушкина по Лицею, быстро сделавший чиновничью карьеру (в 1834 г. он уже статс-секретарь, пользуется милостью и доверием Николая 1 и исполняет должность государственного секретаря, а с 1843 г. - член Государственного совета). В Лицее он был антиподом Пушкина и его кружка. Тем не менее он аккуратно посещал все лицейские «годовщины» и по-товарищески держался с бывшими лицеистами. Как ловкий чиновник, он понимал выгоды приобщения к «лицейскому духу» при полной внутренней благонамеренности, недаром он пошел в гору при М. М. Сперанском. Дружеских или близких связей у Пушкина с Корфом не было, однако, узнав о работе Пушкина над историей Петра I, Корф (сам любитель истории) предоставил Пушкину свою библиографию иностранных сочинений о России. В ответ на это Пушкин «перед смертью ссудил его разными старинными и весьма интересными книгами» . В 70-е годы Корф был членом комиссии по установке памятника Пушкину . Воспоминания его о Пушкине содержат ценные фактические данные. Они являются одним из немногих источников сведений о домашнем быте семьи Пушкиных после выхода поэта из Лицея. Корф, несомненно, точно записал рассказ Николая I о беседе с поэтом 8 сентября 1836 г. Однако в Лицее он был антагонистом Пушкина, поэтому характер и поведение поэта открывались ему только внешней стороной. Значение его «Записки» как документального источника снижает пристрастное, иногда злобное отношение к поэту. Корф старательно внушает убеждение, что «жизнь его (Пушкина) была двоякая: жизнь поэта и жизнь человека» (Я. К. Грот, с. 248), то есть как высок он был в своем творчестве, так якобы низок и ничтожен в жизни. Записка Корфа - это не только его воспоминания о Пушкине, но и опыт политического портрета поэта. Корф строит ее так, чтобы избежать упреков в пристрастности. Свое мнение он подкрепляет свидетельскими показаниями и документами. Именно поэтому начинается записка с суждений иностранца, то есть, по мнению Корфа, человека, не связанного этическими условностями по отношению к национальному гению и потому объективного. В действительности «Петербургские очерки» Пельца - поверхностное сочинение человека, который «простодушно доверился сплетням, шедшим из враждебных Пушкину источников, может быть, от Булгарина и Греча, с которыми немецкий книгопродавец, - как сам говорит, - был коротко знаком» . Изображение Пушкина в политическом процессе 1826-1828 гг. должно укрепить читателя в сознании политической неблагонадежности поэта и в разумной необходимости учреждения над ним секретного надзора. Завершает заметку ссылка на самый высокий в глазах Корфа авторитет - Николая I. Корф считает, что отношение к царю было самым убедительным проявлением фальшивости поэта, и этому мнимому двуличию Пушкина противопоставляет благородство, заботливость и всепрощение царя. Публикуемые воспоминания написаны до половины 1852 г. (в них упоминается Л. С. Пушкин как здравствующий, между тем он умер 19 июля 1852 г.). Они предназначались для Анненкова, который использовал их в своих «Материалах», и впервые напечатаны Л.Майковым. Анненков принял тезис Корфа о «двоякости Пушкина», хотя и в несколько смягченном, психологически более тонком понимании. Впоследствии эта мысль была подхвачена и некоторыми другими биографами поэта (Вл. Соловьевым, В. Вересаевым). В 1854 г. Корфом была написана еще «Записка о Лицее» (в связи с появление в «Моск. Ведомостях» «Материалов для биографии Пушкина» П. И. Бартенева), куда в несколько измененной и сокращенной редакции вошли и воспоминания о Пушкине. «Записка о Лицее» была напечатана раньше воспоминаний, переданных Анненкову. Отрывки из нее (касающиеся Пушкина) напечатал П. А. Вяземский в 1880 г. в газете «Берег» со своими примечаниями-возражениями. Я. К. Грот, решившись впервые напечатать полностью «Записку о Лицее» в своей книге «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники» (СПб., 1887, с. 254-283), счел необходимым поместить в подстрочных примечаниях эти возражения Вяземского. Кроме того, он снабдил публикацию специальным объяснением: «Невключение ее (записки) в настоящий сборник имело бы вид слепого пристрастия к памяти поэта и к месту его воспитания. Здесь же приговорам автора противопоставляются сочувственные отзывы, рассеянные на страницах предлагаемого труда». Однако возражения Вяземского и Грота не исчерпывают всего, что может быть сказано против Корфа. Лучше всего облик Пушкина корректируется воспоминаниями И. И. Пущина и других современников поэта. Встреча Пушкина с Николаем I в Чудовом дворце 8 сентября отражена многими мемуаристами. Полного содержания беседы мы не знаем, но из отдельных фраз и реплик, которые дошли до нас, ясно, что речь шла о декабрьском восстании (и, по-видимому, вообще о внутреннем состоянии России), а потом о цензурных трудностях. Прямой и смелый ответ Пушкина на вопрос о его возможном участии в восстании поразил царя, не забывшего его и через двадцать лет. Но в сентябре 1826 г. у Пушкина уже выработался тот объективно-исторический взгляд на восстание, который несколько позже был сформулирован им в «Записке о народном воспитании»; он понимал, что «ничтожность замыслов и средств» декабристов не могла противостоять «необъятной силе правительства, основанной на силе вещей» (XI, 43). Что-нибудь подобное Пушкин высказал, наверное, Николаю, который в тот же день в разговоре с Д. Н. Блудовым назвал поэта «умнейшим человеком в России». Часть беседы, которая касалась цензуры, сохранилась в памяти А. О. Россета: «Николай, спросив Пушкина, что он теперь пишет, и получив ответ: «Почти ничего, ваше величество, - цензура очень строга», - спросил: «Зачем же ты пишешь такое, что не пропускает цензура?» - «Цензора не пропускают и самых невинных вещей: они действуют крайне нерассудительно». - «Ну так я сам буду твоим цензором, - сказал государь, - присылай мне все, что напишешь». Еще в Михайловском, прося Жуковского вызволить его из ссылки, Пушкин писал (в надежде, что письмо будет показано царю): «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку...» (письмо от 7 марта 1826 г. - XIII, 265). Это обещание (правда, с колебаниями, которые тоже, очевидно, запомнились Николаю и были одним из источников недоверия его к поэту) Пушкин повторил царю при встрече. Николай стремился произвести на поэта впечатление отеческой заботливостью и широтой взглядов, и Пушкин на какое-то время ему поверил, что и отразилось в ряде его писем (например, к П. А. Осиповой от 15 сентября 1826 г. - XIII, 296) и в стихотворениях «Стансы» и «Друзьям». 2.2. ВОСПОМИНАНИЯ П.А. ВЯЗЕМСКОГО Петр Андреевич Вяземский (1792-1878) - поэт, литературный критик, автор статей о «Кавказском пленнике», «Бахчисарайском фонтане» и «Цыганах», деятельный участник «арзамасского братства», переводчик романа Бенжамена Констана «Адольф» (перевод посвящен Пушкину), сотрудник пушкинского «Современника», литературный соратник Пушкина, выступавший вместе с ним против «торгового» булгаринского направления в словесности, равно как и против третьесословных устремлений Н. А. и Кс. А. Полевых. П. А. Вяземский не оставил связных и подробных воспоминаний о Пушкине; между тем в его «Автобиографическом введении» к собранию сочинений, в «Записных книжках», в мемуарных публикациях, в литературно-критических статьях и в позднейших приписках к ним имеется большое количество высказываний о встречах, разговорах и спорах с Пушкиным. Впервые разрозненные воспоминания П. А. Вяземского были собраны С. Я. Гессеном в книге «Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников» (Гослитиздат, 1936). Однако дробление мемуарных свидетельств, взятых из одного источника, и монтаж их, как это сделал С. Я. Гессен, нам представляется спорным; мы предпочли отказаться от метода «монтажа» и сохранили единство мемуарного материала внутри статей и записных книжек, представляя их читателю в том виде, как они возникали в статьях и публикациях самого Вяземского; само собой разумеется, что места, не относящиеся непосредственно к Пушкину или его произведениям, опускаются. Пушкина и Вяземского связывала взыскательная дружба гения и таланта, двух ярких, остроумных и независимо мыслящих людей. Принадлежность их к одному писательскому кругу, общность взглядов по многим литературно-общественным вопросам не исключала в иных случаях расхождений в оценках - людей, событий, произведений, - одним словом, в ожесточенных спорах Пушкина и Вяземского слышится сшибка мнений двух крупных индивидуальностей; как подчеркивает сам Вяземский, Пушкин любил спорить с ним, - и мемуарист с достаточным основанием гордится тем, что его статья и разговоры возбуждали у Пушкина острое желание вступать с ним в полемику. Споры их с такой силой врезались в память П. А. Вяземского, что, вспоминая о них полвека спустя после самих событий, он смог живо и порой даже с психологическими нюансами воспроизвести столкновение мнений. Мы можем с полным доверием относиться к тем фактам, которые узнаем из воспоминаний П. А. Вяземского; однако при оценке его воспоминаний следует иметь в виду эволюцию литературно-общественных взглядов Вяземского после смерти Пушкина, постепенный переход мемуариста в консервативный лагерь; это отразилось на социальной направленности его мемуарных высказываний, на отборе фактов и их интерпретации; в частности, необходимо с должным критицизмом отнестись к его суждению о поверхностности либерализма молодого Пушкина; здесь мемуарист выдает желаемое за действительное. Особое место в «мемориях» П. А. Вяземского занимает статья «Мицкевич о Пушкине». Это перевод мемуарных статей Мицкевича, в ткань которых вкраплена полемика П. А. Вяземского с польским поэтом, а порой его собственные воспоминания о Пушкине и взаимоотношениях поэта с Мицкевичем. Получилась любопытная мемуарная мозаика, в которой чередуются воспоминания Мицкевича и Вяземского . «Автобиографическое введение» написано Вяземским в последние годы жизни (1876-1878), специально для подготовлявшегося к изданию собрания его сочинений. Заметка Вяземского «Я не нашел у Анненкова...» является ответом на письмо Я. К. Грота от 22 февраля 1874 г., который писал: «Приготовляя для «Складчины» статью о первых временах и деятелях Лицея, я, разумеется, говорю о Пушкине. При этом мне понадобилось сведение, которое Вы одни можете мне сообщить. Надеюсь, что Вы не откажете мне в Вашей обязательной помощи». Это письмо дает основание датировать заметку 1874 годом. Переписка Я. К. Грота с Вяземским опубликована К. Я. Гротом в «Старине и новизне», т. XIX, 1915. Записи под названием «Старая записная книжка» возникли, по-видимому, во второй половине 1860-х годов, когда начал выходить журнал «Русский архив». По просьбе его издателя П. И. Бартенева Вяземский, частично используя свои прежние записки, а частично по памяти, стал готовить для журнала серию статей под общим названием «Из старой записной книжки». В своем журнальном варианте эта серия включала в себя большое количество ценных эпистолярных и творческих материалов современников Вяземского, впервые опубликованных им по первоисточникам, которые он собрал в своем архиве. При подготовке собрания сочинений Вяземского эти материалы были отсечены, и в восьмой том вошли лишь собственные суждения Вяземского под названием «Старая записная книжка». 2.3. ВОСП Иван Иванович Лажечников (1792-1869) - известный исторический романист. В момент знакомства с Пушкиным - адъютант графа А. И. Остермана-Толстого, прошедший войну 1812-1814 гг. начииаюший писатель, уже выпустивший свои «Походные записки русского офицера» (1817). В 1831-1837 гг. - директор училищ Тверской гимназии. Дружеские отношения связывают его с Белинским, которому он пытается помочь поступить в университет и в дальнейшем с вниманием, и все возрастающим уважением следит за его литературной работой. Искренность и доброжелательность Лажечникова снискивают ему симпатии и в демократических кругах, несмотря на черты консервативности и официального патриотизма, характерные для его творчества и усиливающиеся со временем. Работу над мемуарами Лажечников начал еще в 1854 г. по просьбе издателя «Пантеона» Ф. А. Кони и опасался негодования «некоторых журналистов» и противодействия цензуры (письмо к Ф. А. Кони 27 сентября 1854 г. - «Из портфеля старого журналиста» СПб., 1912, с. 4-5). Мемуары несут на себе печать его личности; вместе с тем в них очевидно полемическое начало. Центральное место в его воспоминаниях о Пушкине занимает спор о «Ледяном доме»; о Тредиаковском и Волынском, и - о Бироне, которые для него являются воплощением национального и чужеродного начал в середине XVIII в. Спор ведется не только с Пушкиным, но и с позднейшей критикой и историографией 1840-1850-х гг., - и это приводит к подсознательной аберрации, хронологической подстановке, несколько меняющей подлинный исторический взгляд Пушкина (см. ниже). О Пушкине и Лажечникове см.: Модзаяевский, с. 97-122. Воспоминания Лажечникова впервые опубликованы в «Русском вестнике» (1856, февраль, № 2), перепечатаны в собрании сочинений И. И. Лажечникова, СПб., 1858. Полемика Пушкина с Лажечниковым о Тредиаковском также носила принципиальный характер, не вполне понятый Лажечниковым: в 1835-1836 гг. Пушкина особенно волнует проблема общественного положения и поведения писателя и ученого (ср., напр., «Путешествие из Москвы в Петербург» с положительной оценкой Тредиаковского). Он имел в виду продолжить начатый спор в печати; к 1835 г. относится замысел его статьи о «Ледяном доме»; в 1836 г. он предполагает напечатать в «Современнике» «Записку об Артемии Волынском» и рапорт Тредиаковского; намерению этому помешала смерть . 2.4. ВОСПОМИНАНИЯ П. А. КАТЕНИНА Павел Александрович Катенин (1792-1853) -драматург, критик и поэт, одно время близкий Грибоедову, Жандру, Кюхельбекеру, Шаховскому, театральный учитель Колосовой и Каратыгина. В 1817-1818 гг. был одним из лидеров преддекабристского «Военного общества»; в 1822 г., высланный за оппозицию и фрондерство в свою деревню Шаево Костромской губернии, оказался в политической и литературной изоляции. Его отношения с Пушкиным чреваты обоюдным тяготением и столь же сильным антагонизмом, взаимным признанием литературных заслуг - и острейшей внутренней полемикой. Энциклопедически образованный и оригинальный критик, автор смелых поэтических экспериментов (по отзыву Пушкина в 1819 г. - «полных силы и огня, но отверженных вкусом и гармонией») парадоксально сочетался в Катенине с доктринером, догматичным в суждениях и нетерпимым в повседневном поведении. Эти качества во многом определили литературную и общественную судьбу Катенина - все увеличивающийся разрыв с современностью, роль живого анахронизма, вызывавшего сначала разочарование, затем насмешку и равнодушие. Пушкин находил в нем типичные черты литератора XVIII столетия. Однако Катенин до конца жизни не оставлял литературной работы. Его воспоминания о Пушкине есть своего рода литературное завещание, переданное историку литературы (П. В. Анненкову) и обращенное к историкам; с присущими ему темпераментом и категоричностью Катенин утверждает в мемуарах свои взгляды на литературную жизнь 1810-1830-х гг. Архаик, оппозиционный к новым веяниям, он рассматривает Пушкина на фоне Ломоносова и Державина; он отвергает «Бориса Годунова» и остается холоден к романтическим поэмам, - и тут же вновь обнаруживает своеобразие своей критической позиции, поднимая на щит как раз то,что не было оценено при жизни Пушкина ни «классиками», ни «романтиками», - «Евгения Онегина», «Графа Нулина», сказки, прозу. И столь же двойственный характер носит самый тон его мемуаров. Стремясь восстановить свою подлинную роль в литературной жизни, Катенин преувеличивал ее. Отсюда снисходительно покровительственный тон его рассказа о Пушкине, поза наставника, каким он был для Пушкина лишь отчасти и недолго - в 1818-1819 гг. И в то же время за этими интонациями ощущается симпатия и привязанность к Пушкину, благодарность за память и поддержку, - а из порицаний и оговорок вырисовывается облик первого из русских литераторов. При этой субъективности, с фактической стороны мемуары совершенно точны (Катенин обладал необыкновенной памятью). Однако они умалчивают о многом. Политически неблагонадежный, фрондирующий в своей фактической ссылке, Катенин в 1852 г. мог лишь намекать на политический характер его полемики с Пушкиным о «Старой были» или на пропуски в «Онегине», о чем он скупо рассказал в 1853 г. в письме к Анненкову, сообщив уникальные сведения по творческой истории VIII главы пушкинского романа (Лит. критик, 1940, № 7-8, с. 231). 2.5. ВОСПОМИНАНИЯ М. Н. ВОЛКОНСКОЙ Мария Николаевна Волконская (1805-1863) - дочь Н. Н. Раевского, с января 1825 г. жена С. Г. Волконского, последовавшая за ним в Сибирь, автор «Записок» о декабристской каторге, в которых несколько страниц уделено ее знакомству с Пушкиным. «Молодая, стройная, более высокого, чем среднего роста, брюнетка с горящими глазами, с полусмуглым лицом, с гордой походкой», она была предметом утаенной любви Пушкина (об этом см.: П. Е. Щеголев. Мария Волконская. СПб., 1922). Многие произведения, написанные им на юге («Кавказский пленник» и др.), связаны с ее именем. «Мария, идеал пушкинской Черкешенки (собственное выражение поэта), дурна собой, но очень привлекательна остротою разговоров и нежностью обращения», - писал В. И. Туманский 5 декабря 1824 г. из Одессы (В. И. Туманский. Стихотворения и письма. СПб., 1912, с. 272). Немногословные, лаконичные воспоминания М. Н. Волконской о Пушкине хорошо передают сдержанность отношения ее к поэту, сложившегося под влиянием семейной традиции; участливая снисходительность отца, который иронизировал над одой «Вольность», несколько высокомерный тон старшей сестры Екатерины, для которой Пушкин был лишь одним из приятелей брата Николая, постоянные сарказмы Александра, трунившего над поэтом, - все это, несомненно, определило ее взгляд на личность Пушкина. К тому же ее идеалом были не люди слова, а люди дела; недаром она была дочерью одного из самых прославленных генералов русской армии, героя Отечественной войны 1812 г. Ее последняя встреча с поэтом в Москве свидетельствует о глубоком сочувствии Пушкина к сосланным декабристам - ей должен был, но не успел поэт вручить стихотворное послание к «друзьям, братьям, товарищам»; ей дал он обещание заехать с Урала в «каторжные норы» Сибири. Прощание с ней в доме Зинаиды Волконской навсегда запомнилось Пушкину; вероятно, ей адресовано стихотворение Пушкина «На холмах Грузии» 1829-1830. В последующие годы М. Н. Волконская становится связующим звеном между Пушкиным и декабристами - на ее имя высылаются в Сибирь «Литературная газета» Дельвига, сочинения Пушкина и другие литературные новинки . 2.6. ВОСПОМИНАНИЯ В. П. ГОРЧАКОВА Владимир Петрович Горчаков (1800-1867) - воспитанник Московской школы колонновожатых (Муравьевское училище), с конца 1820 г. дивизионный квартирмейстер при штабе 16-й дивизии, с мая 1822 г. участник топографической съемки Бессарабии, один из ближайших приятелей Пушкина по Кишиневу. Любитель изящных искусств, меломан, версификатор, добряк по природе, отзывчивый, всегда готовый прийти на помощь знакомым и незнакомым, В. Л. Горчаков обладал натурой пылкой и восторженной. Он не был декабристом, хотя по своим гуманным наклонностям сочувствовал освободительному движению; в этом отношении он был типичной фигурой среди прогрессивных офицеров Генерального штаба, с которыми Пушкин дружил в Кишиневе; большинство из них разделяло мнение о губительности крепостнических институтов, презирало аракчеевские порядки в армии - словом, эти воспитанники Муравьевского училища составляли негласный резерв декабристов. Офицерам Генерального штаба - В. П. Горчакову, В. Т. Кеку, А. П. и М. А. Полторацким - 15 февраля 1822 г. Пушкин посвятил стихотворение «Вчера был день разлуки шумной». Пушкин с интересом прислушивался к литературным суждениям В. П. Горчакова; в письме к нему (октябрь - ноябрь 1822 г.) поэт принимает некоторые его критические замечания, относившиеся к разбору «Кавказского пленника». В начале 1830-х годов Пушкин и В. П. Горчаков встречались в Москве; последний оказывал Пушкину дружеские услуги. В. П. Горчаков вел дневник, который ныне утрачен. В конце 1840-х годов, пользуясь материалами своего дневника, он составил обширную публикацию под названием «Выдержки из дневника об А. С. Пушкине». Судя по плавности повествования, дневниковые записи подверглись существенной переработке; таким образом, перед нами гибридный литературный жанр - мемуары, написанные на дневниковой основе. Главный недостаток его воспоминаний в их излишней «литературности», во внимании к незначительным подробностям, в неумении порой отчленить главное от второстепенного, в детальном описании событий, не имеющих прямого отношения к Пушкину; эти особенности воспоминаний В. П. Горчакова вынуждают печатать их с существенными сокращениями. Устные рассказы В. П. Горчакова послужили одним из важнейших источников для книги П. И. Бартенева «Пушкин в южной России». ЗАКЛЮЧЕНИЕ Так как сам Пушкин оставил очень мало биографических свидетельств, то воспоминания его современников представляют большой интерес. Хотя необходимо помнить, что его житейский облик был занижен в глазах даже самого непосредственного окружения. Даже некоторые близкие друзья поэта (в том числе и Вяземский) открывают по настоящему для себя Пушкина только после его смерти. Поэтому в воспоминаниях часто можно найти и искажения, и легенды. К сожалению, была субъективная причина, из-за которой о Пушкине воспоминания писали больше всего не знавшие его лично или мало знавшие и мало понимавшие его, из-за чего порой и возникали кривые зеркала. Это подтверждается сказанным С.А.Соболевским в 1855г: "...чтобы не пересказать лишнего или недосказать нужного - каждый друг Пушкина должен молчать. По этой причине, пусть пишут о нём не знавшие его...". Воспоминания современников о Пушкине образуют канву биографии поэта: лицей, Петербург, Кишинёв, Михайловское, Москва, Кавказ, Петербург. Несомненно лучшими друзьями Пушкина в лицее были Пущин, Кюхельбекер, Дельвиг. Их было тридцать маленьких студентов-лицеистов, отлучённых от семей. Самые достоверные воспоминания о лицейских годах - бессомненно у Пущина. Его записки - литературный памятник декабризма, и в нём отчётливо видны факты политической биографии Пушкина. А вот вспоминания лицеиста М.А.Корфа по мнению П.А.Вяземского "похожи на клевету". Записка Корфа наглядно показывает остроту борьбы вокруг имени и биографии Пушкина, что ещё раз подтверждает, что взгляд современников может быть субьективным, подвержен случайностям и даже искажениям. После лицея короткий Петербургский период мало отражён в мемуарах о Пушкине. Сведения о Пушкине этих годов рассыпаны в переписке с Вяземским, Тургеневым, Батюшковым, Жуковским, В.Л.Пушкиным. Они, "Арзамасцы",- среда формирования личности Пушкина. Они немногие более или менее понимали Пушкина, черты его литературной и личной биографии, что можно сказать очень о немногих современниках Пушкина. Имеют большое значение воспоминание Н.Ф.Глинки 1820г., когда у него состоялась встреча с Пушкиным, накануне визита поэта к Милорадовичу и событий связанных со ссылкой Пушкина. Для этой работы воспоминания Н.Ф.Глинки имеют значение оттого, что показывают Пушкина смелым, принципиальным, дорожившим своей честью больше своего благополучия и не умеющего лгать. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 1. Грот К.Я. Пушкинский лицей. СПб., 1911, с. 33 2. Грот Я. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, изд. 2-е. СПб., 1899 3. Майков Л. Пушкин в изображении М. А. Корфа. // РС, 1899, сентябрь, с. 524 4. Мейлах Б.С. О Лицее и лицейском обучении. Пушкин и его эпоха. М., Гослитиздат, 1958 5. Петрунина Н. Н. Два замысла Пушкина для «Современника». - РЛ, 1966, № 4, с. 153-160, Переписка П., 2, с. 332-350 6. Письмо А. И. Тургенева к В. А. Жуковскому от 28 марта 1837 г. - В кн.: «Московский пушкинист», вып. I. М.-Л., 1927, с. 28 7. Султан-Шах М.П. М. Н. Волконская о Пушкине в ее письмах 1830-1832 годов. - П.Иссл. и мат., т. 1, 1956 8. Томашевский Б.В. Пушкин, кн. I. М.- Л., Изд-во АН СССР, 1956 9. Цявловская Т. Г.. Мария Волконская и Пушкин. - «Прометей», I. 1962, с.54-71 10. Цявловский М.А.. Пушкин и Мицкевич.- Вкн.: М. А. Цявловский. Статьи о Пушкине. М., Изд-во АН СССР, 1962 Приложени А.С. Пушкин, портрет кисти О.А. Кипренского Пушкин на лицейском экзамене в Царском Селе. Картина И. Репина (1911)
|
|
| След. » |
|---|