Наш мир сложно представить без литературы, которая насыщает нас эстетическим наслаждением и расширяет наше мировоззрение. Среди огромного разнообразия литературных жанров, течений и прочих аспектов, я хотела бы остановиться на теме «Взаимоотношение автора-героя-читателя в эпоху канонической и неканонической поэтики».

В первую очередь необходимо дать четкое определение интересующим нас понятиям.

Эпос - ранняя и поэтически в максимальной степени завершенная большая форма эпики с возвышенным языком и всегда неизменным, размеренно продвигающимся стихом или строфами (принципиально возможен любой размер; эпическое воздействие покоится не столько на размере стиха, каковы гекзаметр, александрийский стих, белый стих и др., сколько на равномерности, достигаемой длительным повторением); благодаря стихотворной речи, как и публичности торжественного устного исполнения рапсодами, отличался от (более позднего) частным образом читаемого романа, а большим объемом и монументальностью стиля и изображения (эпическая широта, эпические повторения, эпитеты, устойчивые формулы, возвращающиеся сцены) — от более короткой баллады; по своему материалу базирующийся чаще всего на борьбе с судьбой и деяниях из саг о богах и героях (героическая поэзия), мифов и др. или прославляющий большие исторические события и личностей, он каждый раз предлагает аудитории идеализированную жизненную форму, и поэтому характеризуется возвышением (пафос) содержания над повседневностью до всеобщего значения — в противоп. идиллии.

Эпическая поэзия. Выдвигалось много определений эпопеи. Все согласны, что эпопея — это повествовательная поэма, большая по своему размаху, характерам, событиям, обстоятельствам. Эпический масштаб превосходит обычную жизнь во всех отношениях. Тривиальные подробности (такие, как одевание и раздевание), неторопливо и детально описываемые, приобретают значение и важность, потому что они являются частью существования гораздо более полнокровного, чем наше собственное. Кроме того, главный персонаж или герой не возвышается, как одинокая скала, среди равнины посредственностей. Рядом с ним есть те, кто подобен ему по своим качествам, есть достойные противники. Естественный и обычный фон эпопеи — это время, которое считается временем великих свершений. В общем, исторические, но очень отдаленные время и место событий являются отличительной чертой эпоса. С этой отдаленностью во времени связана свобода в обращении с эпическим материалом (историческими или легендарными событиями). Различаются (особенно неоромантической критикой) эпопея, передающаяся из уст в уста и эпопея, изначально предназначенная для письменной передачи”.

“Ода. Лирическое произведение, разновидность, восходящая к греческой и римской поэзии (Пиндар, Гораций), похвальная песнь в честь выдающегося человека, славящая события, достижения человеческого разума (напр., изобретение), абстрактные понятия, моральную правду и т. п. Характеризуется обычно приподнятым тоном, гиперболическим стилем, изобилующим сравнениями и метафорами”

“Сатира. Литературное произведение, высмеивающее легко распознаваемые предметы реальной жизни, с целью таким образом вызвать у читателя презрение к ним”

В истории развития литературы нам известны два типа поэтики. Как отмечает Лотман: «Мы исходим из этого как из доказанного факта, поскольку эта мысль подтверждается обширным историческим материалом и рядом теоретических соображений. Один тип искусства ориентирован на канонические системы (“ритуализованное искусство”, “искусство эстетики тождества”), другой — на нарушение канонов, на нарушение заранее предписанных норм. Во втором случае эстетические ценности возникают не в результате выполнения норматива, а как следствие его нарушений».

Стоит отметить, что периодически возникали большие сомнения по поводу существования неканонической поэтики. В это время все старательно пытались отметить, что уникальные, не повторяющиеся объекты не могут быть коммуникативными и что любая “индивидуальность” и “неповторимость” произведений искусства возникает лишь в результате комбинации сравнительно небольшого числа вполне стандартизованных элементов. Что же касается “канонического искусства”, искусства, которое направлено на выполнение определенных правил и четки нормативов, то существование его очень очевидный и хорошо изученный факт.

Под названием «неканоническая поэтика» принято понимать русскую поэзию, которая берет свои истоки в XVIII-XIX веках. В этот период, когда наблюдалась значительная «смена типов художественного сознания» и большие социально-политические сдвиги, «свойственная предшествующему типу художественного сознания стилистическая и жанровая аргументация была замещена видением историческим и индивидуальным.

Стоит отметить, что подчиняясь заданному ранее канону, центральный «персонаж» литературного процесса далеко не само произведение, а его создатель, центральной категорией поэтики не стиль Или жанр, А автор». Когда личность автора была наконец-то обнаружена, ее смогли разглядеть среди начертанных строк произведения, само произведение стало пониматься как выражающее внутренний мир своего творца. Именно в этот период появляется проблема жанра — жанровое мышление признается отмирающим. Эта мысль была одной из ключевых для отечественных исследователей лирики вплоть до недавнего времени. Но за последнее десятилетие в России был написан ряд работ, авторы которых согласны в главном: жанр — это базовая категория для литературы любых историко-литературных периодов, а жанровая теория должна стать основным ракурсом взгляда на литературу вообще. Так, за указанный период вышли чрезвычайно важные теоретические работы В. М. Головко, О. В. Зырянова, Н. Л. Лейдермана, И. П. Смирнова, В. И. Тюпы, а также научных коллективов РГГУ, МГУ, ИМЛИ и ЮФУ, подготовивших ряд сборников, в основу которых положена проблема жанра. Интерес к жанру вернулся. Жанр действительно в неканоническую эпоху перестал функционировать в качестве литературной нормы, но как особый способ «художественного завершения» (М. Бахтин) он не исчезал.

Что же касается взаимоотношений между литературным произведением и жанром, и суть этих связей сильно изменились в неканоническую эпоху — в нормативной поэтике жанр был категорией пред заданной, в неканоническую эпоху стал категорией, находимой В творческом процессе.

Известно, что еще в XVIII веке «автор создавал, а читатель воспринимал в первую очередь не произведение, а элегию, новеллу или роман. Но в эпоху художественной модальности, автор пишет Произведение, а мы читаем автора. Жанровая же локализация художественного создания становится теперь для автора не исходной точкой, а итогом творческого акта». Теперь, ставя точку, автор в некотором смысле определяет свое место в литературной традиции.

Постсоветская современность в этом смысле — часть неканонической эпохи, которая началась со зрелого периода творчества Пушкина. То есть нет принципиальной Разницы, проводим ли мы жанровый анализ стихотворения Е. Баратынского или произведения Т. Кибирова — общим знаменателем является сама ситуация неканонизма, при которой у пишущего под рукой сразу весь опыт мировой литературы и творческая задача — выразить целое бесконечного мира, развернутого перед ним.

Важно увидеть, каким образом М. М.Бахтин связал сферу эстетики и поэтики в художественном произведении. У Бахтина в основании эстетического лежит диалогичность слова — слова как высказывания. Основное открытие «Автора и героя в эстетической деятельности» — ценностное напряжение между автором и героем, которое наиболее ярко проявляется в эпических произведениях, организовывая его художественный мир. Тут же Бахтин проводит анализ пушкинского стихотворения «Для берегов отчизны дальней» — проводит так, как до него никто не пытался работать с лирикой. Он выделяет «ценностные контексты» лирического субъекта и адресата его послания, показывает, как эти контексты организуют словесную ткань текста. И хотя далее Бахтин отмечает «монологичность» лирики, эту характеристику уже надо воспринимать, вероятно, как сравнительную — монологична по сравнению с эпическими произведениями, в которых позиции автора и героя различаются. Выделенный же диалогический пласт всякого художественного слова гораздо глубже — здесь любое высказывание является результатом «встречи» различных ценностных контекстов. Эти контексты, как правило, представляют сферы внутреннего и внешнего, стыковка которых в выражении И будет формулой эстетического. В лирике такая «встреча» тоже имеет место — и в этом смысле лирика диалогична. Однако диалогичность эта реализуется особым образом, предопределенным самим литературным родом. Здесь уместно начинать разговор о составляющих архитектонической формы лирического произведения.

В лирике ценностное напряжение между автором и героем, организующее мир эпического произведения, как правило, ослаблено. Позиции автора и героя в лирике слиты в единое, хоровое поэтическое сознание, которое может иметь разные формы выражения, на сегодняшний момент уже в достаточной мере изученные. Если в эпическом произведении сферу внешнего представлял герой, то в лирике таким внешним «другим» по отношению к поэтическому сознанию может становиться любой образ — предмет, человек, воспоминание, пейзаж. В основе лирики — ценностная встреча внутренне данного поэтического сознания и внешне данного мироздания, фиксируемая на всех уровнях лирического произведения — от стиховой формы до системы образов и мотивов. Специфическое событие лирического произведения предполагает определенного рода лирическую ситуацию, в которой застигнуто поэтическое сознание: эта ситуация важна постольку, поскольку она обусловливает само лирическое высказывание, является в некотором смысле его причиной. Ситуация раскрывается в виде лирических мотивов, неотделимых от поэтического слова, — и от первого слова к последнему она так или иначе развивается, разрешается. Таким образом, динамика мотивов образует уникальный для каждого стихотворения лирический сюжет. Каждая из этих взаимосвязанных категорий реализует исходную, лежащую в основе эстетического вообще и литературного рода в частности, ситуацию ценностного диалога внутреннего и внешнего — но при этом они являются категориями художественного мира лирического произведения, то есть работают в сфере его поэтики. Важно понять, в какой момент встает вопрос о жанре.