Реферат по литературе на тему «Жизнь и творчество Д.Селинджер»

Джером Дэвид Сэлинджер (англ. Jerome David Salinger; 1919 - 2010) — американский писатель, классик литературы США XX века, наиболее известен как автор романа «Над пропастью во ржи». Родился 1 января 1919 года в Нью-Йорке в семье торговца копченостями. В молодости учился в военной академии в г. Вэлли-Фордж. Получил образование в нью-йоркских школах, военном училище. Учился в трех колледжах, но ни один не закончил. Писать Джером начал уже в военной школе, но решил серьезно заняться литературой несколько позже. В 1940 году в журнале "Стори" был опубликован его рассказ — "Молодые люди" (Young Folks).
В 1942 году Сэлинджера призвали в армию. В составе 12-го пехотного полка 4-й дивизии он участвовал во Второй мировой войне. На фронте было несладко, и в 1945-м будущий классик американской литературы попал в госпиталь с нервным срывом. Горький и трагический опыт военных лет сыграл большую роль в формировании его как писателя.
В 1943 году журнал "Сатердэй ивнинг пост" опубликовал его рассказ "Братья Вариони", гонорар за который он отдал в фонд ежегодных премий начинающих писателей.
В конце 40-х — начале 50-х Сэлинджер создает свои лучшие рассказы, а летом 1951 выходит в свет его единственный роман "Над пропастью во ржи" (The Catcher in the Rye), который через несколько месяцев занял первое место в списке американских бестселлеров. В 1951 вышел сборник «Девять рассказов» (Nine Stories). В конце 1950-х годов Сэлинджер опубликовал еще четыре повести, все в журнале «Нью-Йоркер», – «Френни» (Franny, 1955), «Выше стропила, плотники» (Raise High the Roof Beam, Carpenters, 1955), «Зуи» (Zooey, 1957). В 1961 г. две повести появились отдельной книгой под названием «Френни и Зуи» (Franny and Zooey), две другие вышли вместе в 1963. Шумный успех рассказов и романа не принес удовлетворения автору, всегда чуждавшемуся публичности. Писатель покидает Нью-Йорк, поселяется в провинции и становится недосягаемым для телефонных звонков и вездесущих журналистов. Здесь он работает над завершением цикла рассказов о семействе Глассов, последний из которых — "Хэпворт, 16. 1924" был опубликован в 1965 году. С тех пор читатели почти ничего не знают о творчестве Сэлинджера.
Мальчиком он мечтал быть глухонемым, жить в хижине на лесной опушке и общаться с глухонемой женой при помощи записок. Большую часть жизни он, действительно, жил в лесистой местности, но особой потребности в записках не испытывал, поскольку с женой все равно общался мало. Общество, изобилующее глупцами и пошляками, уже не беспокоило его. Почти. Хижина стала его крепостью, и лишь редкому счастливцу удавалось проникнуть внутрь ее стен.
Мальчика зовут Холден Колфилд, и живет он в повести, до сих пор боготворимой миллионами "непонятых" подростков, – "Над пропастью во ржи". Старик – автор этой книги Джером Дэвид, или на американский манер сокращенно по инициалам, – Джей-Ди, Сэлинджер. Ему 81 год (в 2000 г.), и живет он в городке Корниш, штат Нью-Гэмпшир. С 1965 года не опубликовал ничего нового, практически никому не дает интервью и все-таки остается автором, который пользуется гигантской популярностью и неослабевающим вниманием, причем не только в Соединенных Штатах.
Изредка, но случается, что писатель начинает жить судьбою своего персонажа, подчиняясь его логике, повторяя и продолжая его путь, приходя к закономерному итогу. Не это ли высшая мера правдивости литературного произведения? Вероятно, многим хотелось бы доподлинно узнать, каким стал бунтарь Холден на склоне лет. Но автор, живущий судьбой состарившегося мальчика, никого не подпускает близко, укрывшись в доме, вокруг которого на несколько километров не обитает ни одна живая душа.
Правда, для отшельников наше время – далеко не самое лучшее. Человеческое любопытство проникает и сквозь плотно закрытые ставни. Тем более когда союзником любознательных становятся родные и близкие старого затворника. Очередным криком-откровением о судьбе Джей-Ди Сэлинджера, непростой и противоречивой, стали мемуары его дочери Маргарет Сэлинджер, только что вышедшие здесь под названием "В погоне за мечтой" (издательство "Вашингтон-сквер пресс").
Ей 44 года, но она не возражает, когда ее называют ласкательно-уменьшительно, как в детстве, – Пег. Для тех, кто живо интересуется творчеством и биографией Сэлинджера, лучшего рассказчика не найти. Пег росла вместе с отцом в корнишской глуши, и, как утверждает, детство ее было похоже на страшную сказку. Существование Джерома Сэлинджера далеко не всегда было добровольным заточением, однако, по словам дочери, на жизни его лежал какой-то зловещий отсвет. В этом человеке всегда ощущалась трагическая раздвоенность.
Почему? Ответ, во всяком случае частичный, можно найти уже в первом разделе мемуаров Маргарет Сэлинджер, посвященном детству отца. Всемирно известный писатель рос в центре Нью-Йорка, в Манхэттене. Отец его, еврей, преуспевал в качестве торговца продовольствием. Чрезмерно заботливая мать была ирландкой, католичкой. Однако, подчиняясь обстоятельствам, выдавала себя за еврейку, скрывая правду даже от сына. Сэлинджер, который с особой остротой осознавал себя "полуевреем", на собственном опыте познал, что такое антисемитизм. Вот почему эта тема неоднократно и достаточно явно проступает в его творчестве.
Его юность пришлась на беспокойное время. Окончив военное училище, Джей-Ди растворился в массе американских "джи-ай" (выпускников). В составе 12-го пехотного полка 4-й дивизии участвовал во Второй мировой войне, открывал второй фронт, десантируясь на берег Нормандии. На фронте было несладко, и в 1945-м будущий классик американской литературы попал в госпиталь с нервным срывом. Еще одна глубокая рана на душе художника? С уверенностью подобное вряд ли можно утверждать, но исследователи творчества Сэлинджера наверняка возьмут этот малоизвестный факт на заметку. Спасибо, Пег.
Как бы то ни было, "писателем-фронтовиком" Джером Сэлинджер не стал, хотя, как считает дочь, в его ранних произведениях "виден солдат". Отношение к войне и послевоенному миру у него было тоже... двойственным – увы, другое определение подыскать трудно. В качестве сотрудника американской контрразведки Джей-Ди участвовал в программе денацификации Германии. Будучи человеком, всей душой ненавидящим нацизм, он однажды арестовал девушку – молодого функционера нацистской партии. И женился на ней. Как сообщает Маргарет Сэлинджер, немку – первую жену ее отца – звали Сильвия. Вместе с ней он вернулся в Америку, и какое-то время она жила в доме его родителей.
Но брак оказался недолговечным. Причину разрыва автор мемуаров объясняет с предельной простотой: "Она ненавидела евреев с той же страстью, с какой он ненавидел нацистов". Позже для Сильвии Сэлинджер придумал презрительную кличку "Салива" (по-английски "слюна").
Это был его первый, но далеко не последний неудачный роман. Второй его женой стала Клэр Дуглас. Они встретились в 1950 году. Ему был 31 год, ей – 16. Девочку из почтенного британского семейства отправили через Атлантику подальше от ужасов войны. Если бы родители знали, что ожидает ее в Америке...
Впрочем, утверждение о том, что Сэлинджер совратил юную Клэр, не совсем точно. Как раз в то время он, духовно совершенствуясь, воздерживался от секса. Его наставником был некий индийский гуру, а настольной книгой – "Проповеди Шри Рамакришны". Строгое воздержание от плотских наслаждений, как и многое другое, нашло своеобразное отражение в творчестве писателя. Как многозначительно напоминает его дочь, именно в медовый месяц кончает жизнь самоубийством Сеймур – герой рассказа Сэлинджера "Хорошо ловится рыбка-бананка".
Джером Сэлинджер и Клэр Дуглас поженились, хотя до окончания средней школы ей оставалось еще несколько месяцев. Медовый месяц они провели в Корнише. И, если верить Маргарет Сэлинджер, ее мать едва не повторила судьбу вышеупомянутого персонажа. Дом, где не было нормального отопления, можно было лишь с большой натяжкой назвать пригодным для жилья. Но тем не менее, сообщает Маргарет со слов матери, писатель, уже вкусивший славы, требовал от жены изысканных блюд и смены постельного белья дважды в неделю. Самое трудное время наступило, когда стало очевидно, что Клэр ждет ребенка: "Она впала в депрессию и оказалась на грани самоубийства, осознав, что ее беременность вызывает в нем лишь отвращение".
Дочь, родившуюся в 1955 году, Сэлинджер хотел назвать Фиби – по имени сестры Холдена Колфилда из своей повести. Но тут уж супруга проявила твердость. "Ее будут звать Пегги", – заявила она. Позже у пары родился сын Мэтью. По убеждению Маргарет, и она, и ее брат появились на свет "случайно", во всяком случае для Джей-Ди они вряд ли были желанными детьми. Но, как ни странно, он оказался неплохим отцом. Охотно играл с малышами, очаровывал их своими рассказами, где "стиралась грань между фантазией и действительностью".
Вместе с тем вечная "погоня за мечтой", говорится в книге, изрядно отравляла жизнь всему семейству Сэлинджера. Его верования, по свидетельству дочери, можно определить как некую смесь индуизма с эгоизмом. Это увлечение, пожалуй, самое постоянное из всех. Помимо того, гласят мемуары, писатель перепробовал целый ряд экзотических религий: дзэн-буддизм, сайентологию, учение христианской науки. Его духовные искания Маргарет уподобляет "метаниям влюбленного подростка".
В книге описаны не менее экстравагантные методы "ведения здорового образа жизни". Джей-Ди, утверждает его дочь, то и дело изобретал все новые диеты. В течение одной недели он питался лишь сырой пищей, в течение другой – пищей, из которой начисто исключены белки. В качестве универсального снадобья Сэлинджер якобы пил мочу. Результаты, правда, были не самыми лучшими. "Его кожа начала зеленеть, принимая болезненный оттенок, а к дыханию примешивался запах смерти, – описывает Маргарет состояние отца. – Таков был итог макробиотики и голодания... Я боялась, что он умрет".
Тем не менее, преодолев 80-летний рубеж, Сэлинджер продолжал жить. А в таком возрасте люди жизненных принципов обычно не меняют.
Его действительно все время неудержимо влекло к женщинам, которые были намного моложе. В 1966 году он развелся с Клэр, но ее место в уединенном доме вскоре заняла 18-летняя Джойс Мэйнард, журналистка, всего на два года старше Маргарет. А последняя жена Сэлинджера – Коллин – на 50 лет младше мужа. Кроме того, в уединенном доме обитают три "пронумерованные" кошки: Китти-1, Китти-2 и Китти-3.
Вряд ли удивительно, что именно женщины стали главным источником информации о "корнишском затворнике". Например, Мэйнард опубликовала в 1998 году воспоминания, в которых привела детали своей связи с Сэлинджером, а в прошлом году с молотка были пущены письма, адресованные ей возлюбленным в 70-е годы. Эти послания, впрочем, выкупил известный создатель программного компьютерного обеспечения Питер Нортон и благородно вернул автору.
Так много ли мы знаем о Джероме Сэлинджере? Вероятно, да, но только частности. Интересные частности содержит и книга Маргарет Сэлинджер, решившей "выдать папе сполна за свое счастливое детство". Стена ржи несколько расступилась, но главное оставалось скрытым, в том числе для близких писателя. Насколько известно его дочери, десятилетия добровольного заточения не были для Сэлинджера бесплодными. Он что-то писал. Но что? По одним сведениям, в ящике его стола лежит 20 неопубликованных произведений. А может быть, и ни одного. Он мог печататься под псевдонимом, а мог и просто жечь свои труды. Что он оставит, покинув этот мир? Никто не знает этого. Маргарет Сэлинджер почему-то уверена, что отец не доверит своего творческого наследия ни ей, ни ее брату.
И все же Джей-Ди не уйдет насовсем. "Над пропастью во ржи" до сих пор каждый год расходится 250-тысячным тиражом. А Корниш давно уже перестал быть пугающе безлюдным местом. Деревья, обступившие хижину Сэлинджера, то и дело шевелятся. За ветвями постоянно кто-то есть: репортеры, школьники и романтики, уже вышедшие из школьного возраста, – все они надеются хоть мельком увидеть человека, при жизни ставшего легендой.
Сэлинджера называют в Америке писателем-невидимкой. Он не допускает к себе журналистов, не дает интервью, не читает лекций. Он не продает Голливуду право на постановку своих произведений. Он упрямо не ищет ни рекламы, ни выгоды. При втором издании «Над пропастью во ржи» он попросил убрать из книги свою фотографию. Друзья и близкие Сэлинджера тщательно оберегают его от посягательств репортеров и праздного любопытства посторонних. И это в США, где нужно все время быть на виду, чтобы тебя, упаси бог, не забыли, где даже серьезные литераторы подчас не гнушаются рекламой. Сэлинджер же, напротив, долго и упорно боролся за право быть в тени, не делить свою частную жизнь с каждым заштатным журналистом. И то, что при подобной возведенной в принцип скромности и, надо признать, неспешном пере, его помнят и любят читатели, особенно студенческая молодежь, объясняется особой притягательностью его повестей и рассказов.
Джером Дэвид Сэлинджер родился 1 января 1919 года в Нью-Йорке в семье торговца сырами и копченостями Сола Сэлинджера, даже отдаленно не напоминавшей семейство Глассов, впоследствии воссозданного писателем, — семейство, где царили непринужденность и сердечность, где каждый чутко улавливал тончайшие колебания настроений остальных домашних и отвечал на них лаской и заботой. Видимо, именно по таким отношениям всегда тосковало сердце мальчика — сам он не находил в семье сочувствия своей мечте стать писателем: отец хотел иметь наследника делу, мальчик сопротивлялся и понемногу замыкался в себе. Школьный друг вспоминает о Сэлинджере тех лет: «Он всегда предпочитал поступать по-своему: целыми днями никто в семье не знал, где он и чем занят — Джерри приходил только к обеду. Он был славный малый, только не контактный, что ли».
Сэлинджер сменил несколько учебных заведений, но закончил лишь одно — военную школу в Вэлли-Фордж (Пенсильвания) в 1936 году. К этому времени юноша окончательно определил свое истинное призвание: по ночам, пряча под одеялом от дежурного офицера фонарик, он писал первые рассказы. В Вэлли-Фордж Сэлинджер был редактором издаваемого учениками ежегодника и сочинил школьный гимн, который исполняется по сей день.
После окончания школы на время побеждает воля старшего Сэлинджера: отец и сын путешествуют по Европе, сочетая культурную программу с прагматическими целями изучения процесса изготовления разных знаменитых колбас. Но вернувшись в США, Сэлинджер вновь обращается к мечте о литературной деятельности и, готовя себя к ней, посещает лекции в Урсинус-колледж (Пенсильвания); к этому же времени относится его первая публикация — фельетон в еженедельнике «Урсинус уикли». Затем следуют публикации в журналах «Стори», «Кольeрс», «Эсквайр», «Сатердей ивнинг пост». Однако в те годы писатель не нашел еще ни своей темы, ни стиля. Рассказы были сентиментальны, псевдомногозначительны и вторичны; в Дальнейшем Сэлинджер никогда не пытался их переиздавать.
В 1942 году Сэлинджера призывают в армию; в 1944 он, уже сержантом, участвует в высадке союзных войск в Нормандии. Военные впечатления обогатили творчество писателя, приблизили его к подлинной .жизни. Многие герои его позднейших произведений — бывшие фронтовики с горьким и мучительным военным опытом. Страдания и страх, испытываемые человеком на войне, составляют напряженный эмоциональный фон, на котором развертывается действие одного из лучших рассказов Сэлинджера «Посвящается Эсме» (For Esme — with Love and Squalor). Самым бесчеловечным проявлением войны писатель считает разрыв священных [7] нитей любви и сострадания, обычно связывающих людей при естественном течении их жизни. «Отцы и учители, мыслю: «Что есть ад?» Рассуждаю так: «Страдание о том, что нельзя уже более любить», — вспоминает сержант Икс слова Достоевского. Самого героя спасает от острого психического расстройства подарок английской девочки Эсме, возвративший его в мир любви и добра.
После войны Сэлинджер первое время живет у родителей на Парк-авеню в Нью-Йорке, проводя вечера в Гринвич-вилледж. Однако многоголосье шумных вечеров в Гринвич-вилледж, споры, застолья, ученые речи отнимали слишком много времени. Именно тогда родился его афоризм: «Злейший враг писателя — другой писатель». Чтобы закончить работу над своей первой повестью, Сэлинджер снял комнату в отдаленном квартале и жил там уединенно, никого не принимая и нигде не показываясь.
Опубликование повести «Над пропастью во ржи» (The Catcher in the Rye, 1951), имевшей большой читательский и коммерческий успех, принесло Сэлинджеру долгожданную материальную независимость. Он покупает большой земельный участок с домом на берегу реки Коннектикут в Корнише, где с удовольствием ведет незатейливое хозяйство — пилит дрова, носит воду, умудряясь одновременно большую часть дня работать над циклом о Глассах. В 1955 году добровольное одиночество Сэлинджера заканчивается: он женится на Клэр Дуглас, студентке Рэдклифского колледжа. Однако для любопытных он по-прежнему недосягаем, что дало повод журналистам именовать его «Гретой Гарбо литературы». Сравнение с великой актрисой, рано покинувшей Голливуд и оставившей неизгладимый след в истории кино, не может не льстить, однако уединение писателя порождает подчас и совсем нелепые слухи вроде того, что он вступил в буддийский монастырь или лежит в психиатрической клинике. В настоящее время Сэлинджер по-прежнему живет с женой и детьми в Корнише, где у него есть кабинет-библиотека [8] — в саду, в отдельном строении, — там писатель ежедневно трудится, но книг давно не публикует, оставляя критику и публику в неведении относительно его нынешней работы.
Дед приезжал не из Детройта, а из Чикаго, но это не главное. Главное, то, из-за чего эта история и засела в памяти Сэлинджера мучительным, непереносимым чувством стыда, состоит в том, что дед выкрикивал названия остановок с чудовищным еврейским акцентом. И соседи по автобусу глядели на старика и мальчика с ледяным презрением.
Сол Сэлинджер был, конечно, Соломон. (А вот мама-Мириам, кстати, — никакая не Мириам, а Мэри, рыжая дочь выходцев из Ирландии и набожнейших католиков, ради большой любви принявшая еврейство супруга.) А США 20-30-х годов являли собой довольно антисемитскую державу. Политики требовали ограничить въезд иммигрантов-евреев. Элитные университеты ввели квоты для абитуриентов-евреев. А когда еврею хотели дать хорошую рекомендацию, то черным по белому писали, что он "является отличным работником, несмотря на свою национальность"... Да что там, действия Гитлера до какого-то момента находили у многих в США понимание и сочувствие.
С тех пор Сэлинджер ненавидит элитные университеты и особенно преподавателей английского: в 30-е годы допустить еврея к преподаванию языка нации было почти преступлением. Хотя его университеты и школы были как раз самыми элитными — другие мама-Мириам считала недостойными сына. Она же сына туда и устраивала: папа даже внешне производил слишком еврейское впечатление, и ребенка могли не взять. А так брали, но ни в одной из школ Сэлинджер не продержался дольше года.
Вряд ли из-за антисемитизма. Он просто скверно учился, особенно по математике. Зато проявлял артистические наклонности и в 1930 году в летнем лагере был даже удостоен титула "Лучший артист года". (Впоследствии навыки пригодились: в 1939 Сэлинджер отработал все лето организатором развлечений на большом круизном лайнере.)
Сэлинджер все-таки закончил школу. Тоже престижную, но уже военную — Valley Forge. Однокашники потом вспоминали его как парня неплохого, хотя и не слишком компанейского. Впрочем, после отбоя он тоже иногда бегал в самоволки в соседнюю пивную. И как-то раз, нагрузившись пивом, заявил спутникам, что вся эта военная лабуда даром ему не нужна, а стать он собирается — и непременно станет — сценаристом в Голливуде.
Но вместо Голливуда Сэлинджер поехал в Европу — изучать по настоянию отца семейный бизнес. Папиной твердости хватило на несколько месяцев, в течение которых Сэлинджер, по его словам, "непрерывно резал свиней". Потом он вернулся в Америку, прослушал в Колумбийском университете краткий курс лекций для начинающих литераторов — и принялся заваливать редакции рассказами. Кстати, первые из них были подписаны "Джером Сэлинджер". А потом он вдруг стал "Дж. Д.". Многие, включая родственников писателя, говорят, что он никогда не любил свое имя. И находил его звучащим "слишком по-еврейски".
Один биограф Сэлинджера остроумно заметил, что тот увлекся буддизмом, "когда буддизм еще не продавался в супермаркетах". Собственно, во многом благодаря Сэлинджеру, буддизм теперь в супермаркетах и продается: так глубоки оказались мудрости дзэна, которыми пестрели его рассказы 40-50-х годов, и так обаятельны были герои, которые этими мудростями сыпали. С тех пор многие считают Сэлинджера буддийским гуру, уже наверняка достигшим просветления в своем уединенном жилище. Что абсолютно неверно.
Сэлинджер был увлечен буддизмом с конца сороковых и до середины пятидесятых. Потом, ничуть не менее страстно, он увлекся индуизмом и учениями йогов. В шестидесятые он выбрался из своего уединения, чтобы лично встретиться с Роном Хаббардом, поскольку сделался горячим адептом дианетики. Потом занялся научным развитием христианских идей Толстого. А в промежутках последовательно объявлял панацеей от всех бед (телесных и духовных) макробиотику, акупунктуру, уринотерапию и гомеопатию. И все это, разумеется, активно практиковал, в какой-то момент (кажется, это было с уринотерапией) едва не загнав себя в могилу.
Дочь писателя, Маргарет, написала книгу о себе и своем отце — умную и жесткую. В которой назвала Сэлинджера типичной жертвой "культизма". И предприняла целое исследование, чтобы понять, отчего ее отец оказался так легко подвержен самым разным и часто противоположным учениям. Причин у нее вышло несколько, одна другой научнее. Оказалось, например, что очень часто, именно вернувшись с войны или хотя бы с армейской службы, люди падали в объятия сект и культов, чтобы снова обрести четкую картину мира с гуру-командиром во главе. Еще оказалось, что множество отпрысков еврейских семей в Америке, не сумев принять ни иудаизм предков, ни прагматичный протестантизм окружающей среды, находили утешение в мистических учениях, обещавших всем равенство перед неким общим богом — независимо от национальности.
Видимо, это верно. И все же странно, что человек такого ума, как Сэлинджер, оказался способным менять свои философские убеждения на манер перчаток. С каждым новым истовым "обращением" все более превращая свои прошлые — да и будущие тоже — веры в пустой фарс. Есть в этом какая-то удивительная душевная и духовная незрелость. Но об этом после.