Доклад на тему Л.Н.Толстой об «истинной религии» и смысле жизни

В искусстве слова, с самом глубоком и интимном из созданий национального гения, Россия проявила всю свою мощь лишь в XIX веке. Девятнадцатый век – это век необычайного рассвета русской культуры, в том числе и литературы. Принято говорить о русской классической литературе XIX века. Достижения русской литературы этого периода признаны во всем мире. Речь идет о таких писателях, как А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой и др.
Русская литература XIX века глубоко философична. Ее характерная черта – убежденность в жизненной значимости идеалов и ценностей духовного порядка, в отстаивании идеалов истины, добра и красоты. Особенно ярко и глубоко философичность и духовность русской литературы XIX - начала ХХ вв. проявилась в творчестве Л. Н. Толстого, классика мировой литературы.
Лев Николаевич Толстой (1828-1910) принадлежит к самым выдающимся писателям и мыслителям второй половины XIX и начала XX века, создавшим религиозно-этическое учение о мире, о человеке, о смысле жизни и общественном переустройстве. Это учение получило название «толстовства». В конце XIX - начала XX в. оно превратилось в целое направление русской мысли и имело многочисленных последователей в различных слоях общества, как в России, так и за ее пределами.
Всемирную известность Толстому принесли романы «Война и мир» и «Анна Каренина», написанные в 60-70-е годы прошлого века. В этих произведениях он поставил и по-своему пытался решить сложнейшие исторические, социальные, морально-психологические и религиозные проблемы. С громадной силой, искренностью и глубиной он поставил такие сложнейшие проблемы, которое волнуют человечество и по сей день.
Художник и мыслитель в Толстом всегда были нераздельны. Литературное творчество было для него и способом постижения событий истории и человеческих отношений, и лабораторией исследования волновавших его философско-этических вопросов, и, наконец, средством пропаганды учения, которое складывалось на том или другом этапе духовного развития писателя. Свои взгляды и мысли, поиски и сомнения Толстой «передоверял» героям своих романов, повестей, пьес и рассказов. Проводя героев через различные жизненные ситуации, он раскрывал борьбу добра и зла, чувства и мысли, материальных и духовных начал. Но при всей насыщенности философским содержанием, при всей тенденциозности отношения к жизни и к созданным его фантазией героям - правда жизни господствовала в его произведениях, которые оставались глубоко реалистическими.
Проблемы добра и зла смысла жизни, всестороннего развития человека, его свободы и счастья, вопросы религии привлекали внимание великого писателя на всем протяжении его творческого пути. Дневники, начиная с 1852 по 1860 г., пестрят записями на эти темы. 18 июля 1852 г. он записывает: «Я молюсь так: «Боже, избави меня от зла, т.е. избави от искушения творить зло, даруй мне добро, т.е. возможность творить добро»» [1] . Он бьется над определением понятия бога и в отчаянии признается, что ясного понятия так и не может получить. «Тем-то он и бог, - записывает Толстой 1 февраля 1860 г., - что его существо я не могу представить себе. Да он и не существо, он закон и сила».

Философский трактат молодого Толстого «О цели философии» (1847) всецело находится в русле этих идей. Как человек может достичь счастья и благосостояния - вот, по мнению Толстого, главный вопрос философии. В чем смысл жизни, каково место человека в мире, и каково его назначение - это те проблемы, над разрешением которых должна трудиться философская мысль.
Внимательное изучение тех социальных процессов, которые происходили в России после отмены крепостного права, расширили кругозор мыслителя. Вопросы, поставленные молодым Толстым (о смысле жизни, о месте и назначении человека в мире и др.), приобрели более глубокое содержание и остроту. Вследствие того, что русский мыслитель к этому времени глубоко изучил труды крупнейших философов Запада и Востока (Конфуций, Спиноза, Кант, Руссо, Гегель), постановка социальных, этических и религиозных проблем получила у него более основательное теоретическое осмысление.
Социальные идеалы Толстого и пути их претворения в жизнь определили этико-религиозную концепцию писателя. Есть нечто родственное между этическим учением Толстого и Канта. Тот и другой исходят из положения, что нравственный закон не зависит от исторических обстоятельств и материальных оправданий. Напротив, сам нравственный закон выдвигается как та основа, на которой должна быть воздвигнута определенная форма общественности. Есть элементы аскетизма и квиетизма в этике Толстого. Он правильно обратил внимание на то, что этические принципы могут иметь более широкое значение, чем политические и правовые. Этическая теория Толстого ярко окрашена в религиозные тона. Отчасти здесь сказалось то, что писатель разделял не только силу, но и слабость патриархального крестьянства, его иллюзии и забитость. Но здесь следует обратить внимание и на другой аспект дела. Толстой исходит из человека как абсолютной ценности. Для обоснования мысли о человеке как высшей ценности Толстой опирается в основном на христианство. Вместе с тем он использует этические учения и других религий. В конечном счете он создает такую религиозно-этическую концепцию, которая не имеет точного аналога в исторических религиозно-этических теориях.
К созданию своей новой религии Толстой приступил после завершения романа «Анна Каренина» (1877), для чего усиленно изучает философию, науку, различные религиозные учения. В основных чертах его религиозное миросозерцание оформилось на протяжении 70-х годов. В «Исповеди» (1879) он подвел уже итоги своим исканиям, а последние три десятилетия своей жизни посвятил обоснованию созданной им религиозно-этической системы, которую изложил в целом цикле специальных трактатов: «Исследование догматического богословия», «В чем моя вера?», «Так что же нам делать?», «О жизни», «Царство божие внутри нас», «Путь жизни» и во многих других. И художественное творчество Толстого последнего периода, начиная с 80-х годов, шло в этом русле. Но, пожалуй, наиболее ярким выражением его убеждений явился роман «Воскресение». Он страстно выступает против «власти тьмы», зла, насилия, церковного и государственного лицемерия -в защиту страдающих и обездоленных. Толстой идейно порывает со своим классом и всецело переходит на сторону крестьянских масс.
В процессе создания своего религиозно-этического учения Толстой изучил и переосмыслил все основные мировые религии Запада и Востока. По преимуществу он обращался к восточным, азиатским религиозным и философским системам, где сильнее, чем в соответствующих идеологических течениях Европы, был выражен патриархальный элемент. Что же касается христианства, то и оно подверглось им своеобразной переработке.
Из буддизма, даосизма, конфуцианства Толстой заимствовал те моральные принципы, которые, по его мнению, могли явиться руководством для совершенствования каждой личности, взятой в отдельности. Особенно близки ему осуждение насилия и произвольных деяний власть имущих, требование личной нравственной ответственности каждого за все им сделанное, стремление подчинить телесные проявления высшей духовной добродетели и сосредоточиться на личном самопознании.
Хотя Толстой отрицал церковное христианство, за что был отлучен от церкви, тем не менее именно оно, впитанное им еще в раннем возрасте, определило главное направление его религиозно-философских исканий. Те идеи, которые он извлекал из восточных религий и из древней азиатской философии, имели для Толстого только то значение, что в них он находил подкрепление идеям и верованиям, в духе которых он был воспитан с детства. Но при всем этом надо иметь в виду, что отношение к христианству Толстого мыслителя было достаточно сложным. Из христианства он усвоил те черты, которые в сущности одинаково свойственны всем религиям, а именно - равенство людей перед Богом, любовь к ближнему, непротивление злу насилием, моральное самоусовершенствование, выведенное из необходимости служения богу, и т.п. С другой стороны, Толстой хорошо себе представлял, что христианская догматика была для церкви только «предлогом», в действительности же церковь всегда преследовала главным образом свою выгоду, эксплуатируя невежество простых людей и их наивную веру. Поэтому Толстой отвергает церковную организацию, таинства, обрядность и даже общепринятую догматику. Поставив перед собой задачу очистить первоначальное христианство от позднейших наслоений, внесенными богословами и духовенством, он толковал §е/в духе всеохватывающей любви, т.е. принимал в христианстве его нравственные заветы.

Из западноевропейских мыслителей Толстой ближе всего стоял к Руссо, Шопенгауэру и Бергсону. Как отмечалось выше, он познакомился с идеями Руссо в юношеские годы, всегда им восхищался и даже считал его своим учителем. Но Руссо повлиял главным образом на социальную философию писателя и на его педагогические воззрения. Что же касается нравственно-религиозного учения, то здесь легко прослеживается его связь, прежде всего, с Шопенгауэром. У обоих мыслителей много созвучного в трактовке категорий воли, совести, добродетели. Для обоих характерна аскетическая и иррационалистическая направленность учений в целом. Бергсон, по-видимому, повлиял на Толстого в понимании некоторых общефилософских и гносеологических проблем, таких, как причинность, целесообразность. Так же, как и Бергсон, Толстой был склонен к иррационализму, выдвижению на первый план интуиции.
Воззрения Толстого слагались разумеется, преимущественно под воздействием общественной и умственной атмосферы России второй половины XIX в. Русская мысль дала целый комплекс идей и течений, которые своеобразно переплавлялись в сознании писателя. И хотя Толстой не примкнул ни к одному из направлений, он тем не менее впитал в себя настроения и идеи демократического движения. Много общего у него с либералами из дворянства (К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, М.М. Ковалевский); но, пожалуй, более всего точек соприкосновения со славянофилами (братья Киреевские, А. Хомяков, Ю. Самарин, братья Аксаковы). Как и последние, он был религиозным мыслителем, склонялся к идеализации патриархального быта и верований.
Но при всех влияниях, испытанных Толстым на протяжении долгой жизни, он шел своим особым путем. Для него не было непререкаемых авторитетов, перед которыми он бы останавливался. Все учения и идеи преломлялись им через призму русской жизни в ее переходный период. К тому же у Толстого – выдающегося писателя и мыслителя - необычайно развит был самоанализ и обострено восприятие всего окружающего, поэтому чрезвычайно трудно проследить логику его воззрений. Толстой оригинален и неповторим во всем, чего бы он ни касался.

Как уже говорилось выше, все планы преобразования жизни Толстой связывал с усовершенствованием человека. Путь к спасению страждущего человечества, по мнению Толстого, - это нравственное усовершенствование и непротивление злу насилием. Отсюда, естественно, проблемы нравственности выдвигаются в центр философской концепции Толстого.
Разработку учения о нравственности он не мыслил без религиозного основания. А это вело его к созданию «истинной» религии, потому что церковная, официальная, богословская вера его не удовлетворяла. Все религии, по мнению Толстого, заключают в себе две части: одна - этическая, т.е. учение о жизни людей, а другая - метафизическая, содержащая основную религиозную догматику и толкующая о боге и его атрибутах, о происхождении мира и людей. Поскольку метафизическая сторона религий неодинакова, будучи как бы сопутствующим признаком, а этическая во всех религиях совпадает, то, следовательно, именно она и составляет подлинный смысл любой религии, а в «истинной» должна сделаться единственным содержанием. И сколько бы церковь ни подменяла этику метафизикой, сколько бы ни ставила внешнее, мирское выше внутреннего в угоду земным, корыстным целям, - люди, в особенности простой народ, далекий от понимания догматических ухищрений, помимо церкви и даже вопреки ей сохранил нравственное ядро религии во всей его чистоте. Поэтому Толстой и звал учиться истинной вере у простых людей.

С другой стороны, человечество на протяжении своего долгого существования открыло и выработало духовные начала, которыми руководствуются все люди. Факт совпадения этих начал в сознании и поведении людей является для Толстого еще одним доказательством возможности единой «истинной» религии. «Истинная религия, - писал Толстой, - есть такое согласное с разумом и знаниями человека установленное им отношение к окружающей его бесконечной жизни, которое связывает его жизнь с этой бесконечностью и руководит его поступками»[2]. И далее он поясняет, что положения этой «истинной» религии до того свойственны людям, что принимаются ими как давно известные и само собой разумеющееся. А это значит, что многообразие вероучений свидетельствует о несостоятельности отдельных религий, учений или церквей, но это не может служить доводом против необходимости и истинности религии вообще. Религии соответствуют многообразным этнографическим и историческим условиям, в которых они складываются, но все они одинаково выражают сущность отношений человека к миру или к его началу.
Изложенный выше ход рассуждений Толстого завершается выводом, что плодотворное и разумное отношение к жизни, охватывающее как практическую, так и умственную сферы, может строиться только на религиозном основании.
Важное место в системе религиозно-этических воззрений Толстого занимает понятие бога и особенно то, какое значение это понятие имеет для человека. Определения бога в онтологическом плане, т.е. как бесконечное бытие, а также в космологическом смысле, т.е. как творца мира, для Толстого несущественны. Напротив, он объясняет метафизическим суеверием идею, что мир произошел из ничего, только в результате акта божественного творения. Сущность божества он рассматривает преимущественно в моральном плане. Он представляет бога в качестве «неограниченного существа», которое сознается каждым человеком в самом себе в ограниченных временем и пространством пределах. А еще точнее, как любил повторять Толстой, «бог есть любовь», «совершенное благо», составляющее ядро человеческого «Я». Он склонен был отождествлять понятие бога с понятием души. «Нечто бестелесное, связанное с нашим телом, мы называем душою. Это же бестелесное, ни с чем не связанное и дающее жизнь всему, что есть, мы называем богом»[3]. Повторяя обычные для всей религиозной философии суждения, Толстой объявляет смертное тело сосудом бессмертной души, говорит, что после смерти человека его душа сливается с божественной сущностью. Душа, по его мнению, есть причина человеческого сознания, которое, в свою очередь, является имманацией «всеобщего разума». Этот всеобщий разум или бог является высшим законом нравственности, и познание его составляет едва ли не главную задачу человечества, ибо от этого находится в прямой зависимости понимание смысла жизни и способы ее правильного устройства.
Человек, как существо разумное, ищет разумного объяснения явлений жизни, и чем дольше он живет, тем чаще в его сознании возникает вопрос: зачем жить, зачем желать, зачем делать? Толстой утверждает, что разрешение этих простых вопросов необходимо для каждого человека. Однако ни опытное, ни умозрительное знание не содержит их удовлетворительного решения. Естественные науки, успешно объясняя материальный состав тел, физиологические процессы, протекающие в живых организмах, и еще многое другое, что заставляет восхищаться силой человеческого ума, ничего не говорят о том, зачем человек живет на земле. «Мне, - пишет Толстой в «Исповеди», - нужно знать смысл моей жизни, а то, что она есть частица бесконечного, не только не придает ей смысла, но уничтожает всякий возможный смысл»[4]. Нет ответа и в умозрительных науках, в том числе в философии и в социологии.
Философия ставит целый круг вопросов о сущности вещей, о человеке и мире, о субстанции, духе, воле и т.п., но философия, если она остается в рамках своих задач и не выходит за пределы своих возможностей, способна лишь ясно поставить вопросы «что» и «почему», но на вопрос «зачем» должна честно ответить «не знаю». Столь же неутешительны результаты социологической науки в связи с проблемой смысла жизни. Рассматривая каждого человека частью человечества, социологи утверждают, что призвание человека состоит в содействии осуществлению общественных идеалов. Но, во-первых, возражает Толстой, отдельный индивид, ограниченный кругом своего пространственного и временного бытия, не может охватить всего человечества, которое к тому же состоит из таких же людей, не понимающих самих себя; а, во-вторых, что следует понимать под идеалами человечества, тем более, что известно, что между людьми никогда не было согласия в постановке целей и в избрании средств их достижения? По мнению Толстого, нельзя определить смысл жизни, идя от идеала, потому что сам идеал возникает вследствие того или иного понимания своего жизненного призвания.
Так обстоит дело в теоретической области. Указав, что знание в этом отношении беспомощно, Толстой обращается к житейской практике и находит в ней четыре распространенных выхода из складывающихся жизненных ситуаций, соответственно различному пониманию смысла жизни. Первый выход - неведение, т.е. нежелание понимать, что повседневная жизнь есть «зло и бессмыслица». Второй выход - эпикурейство, к которому обращаются обычно люди привилегированных классов, располагая средствами для наслаждений и удовлетворения потребностей животной жизни. Третий выход - это выход «силы и энергии», он доступен только тем, кто осознал бессмыслицу жизни и отрицает ее, становясь на путь борьбы. Наконец, четвертый выход - выход слабости - избирают люди тоже прозревшие, но не находящие в себе силы покончить с обманом, в котором живут.
Эти выходы Толстой считает иллюзорными, не содержащими в себе удовлетворительного решения вопроса. Все они строятся на внешнем восприятии жизни с помощью разума. Но помимо разума, который охватывает отношения между «Я» и «не - Я», человек обладает неким внутренним, подразумным «сознанием жизни», которое корректирует работу разума. Эта жизненная сила заключена в простом народе, понимание смысла жизни которым не деформировано ни влиянием ложного знания, ни искусственной цивилизацией, ни церковным богословием. «Неразумное знание» народа есть вера. Следовательно, в вере и надо искать смысл жизни.

Итак, Толстой доказывает, что все ученые и мыслители, ставившие вопрос о жизни, или давали неопределенный ответ, или приходили к признанию бессмысленности конечного существования человека перед лицом бесконечного мира. Однако суть вопроса Толстой видит в том, каков смысл именно конечного в бесконечном. Его занимает, какое вневременное и внепространственное значение имеет индивидуальная жизнь, взятая сама по себе. И эта новая постановка вопроса снова приводит Толстого к еще более категорическому заявлению, что только религиозная вера раскрывает перед человеком смысл его жизни, направляет его на путь самосовершенствования себя и общества. «Цель жизни только одна: стремиться к тому совершенству, которое указал нам Христос, сказав: «Будьте совершенны, как отец ваш небесный». Эта единственная доступная человеку цель жизни достигается не стоянием на столбе, не аскетизмом, а выработкою в себе любовного общения со всеми людьми. Из стремления к этой правильно понимаемой цели вытекают все полезные человеческие деятельности, и соответственно этой цели решаются все вопросы» [5].
Хотя конечная цель жизни мира и скрыта от человека, тем не менее он, зная «дело бога», понимает, что в этом деле он призван участвовать посредством увеличения любви, или, как говорит Толстой, установлением «царства божия внутри нас и вне нас». Человек проникается сознанием, что он - орудие, которым работает бог, и что его личное благо состоит в участии в этой работе. Практически это означает, что для лучшего устройства общества есть только один путь - сделать всех людей лучше, чем они есть. Но для этого нужно самому прежде сделаться лучше.
Средство для осуществления указанной цели Толстой видит в принципе «непротивления злу насилием». Перелагая евангельские заповеди, содержащиеся в Нагорной проповеди Христа, он находит их совершеннейшим выражением моральных норм, обязательных в любом обществе. Но центральным связующим положением этого морального кодекса, по его мнению, является принцип непротиворечия. Люди всегда понимали, что личное благополучие связано с благом других. Но они ошибочно думали, что провести в жизнь этот закон можно с помощью насилия, которое оправдывалось необходимостью возмездия за несоблюдение закона. Им казалось, что без платы злом за зло общественная жизнь невозможна. Поэтому одни брали на себя исполнение возмездия и на этом развращались; другие повиновались и тоже развращались участием в насилиях власти. Так человечество поколение за поколением все больше и больше удалялось от христианской жизни; содействовала этому и официальная церковь.

Но «как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла. Только добро, встречая зло и не заражаясь им, побеждает зло» [6]. Одинаково осуждая за насилие и правительство и революционеров, Толстой дает следующие рекомендации практической этики: 1) перестать самому делать прямое насилие, а также и готовиться к нему; 2) не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемом другими людьми; 3) не одобрять никакого насилия.
Итак, религиозно-этическая философия Толстого, - или, лучше сказать, религиозная этика, составлявшая стержень его общетеоретических воззрений, - направлена, главным образом, в сторону человека и посвящена выяснению отношений людей к миру, человеческой природы, цели и смысла человеческого существования. Этот круг вопросов издавна волновал человечество, и все крупные художники или мыслители прошлого так или иначе затрагивали ту область, которая для Толстого была единственно важной и которой он отдал весь свой талант. Не найдя у своих предшественников - богословов, моралистов и философов - удовлетворяющего ответа на эти простые, но вечные вопросы, Толстой, обладающий способностью поразительно глубоко проникать в духовный мир человека и всегда до конца искренний в поисках «правды жизни», обратился к исследованию самой жизни в самых различных ее проявлениях. Хорошо зная быт и нравы дворянской аристократии, городских низов и разоряющегося крестьянства, он нарисовал в своих художественных произведениях яркую, убедительную картину распада феодальной России и ее превращения в буржуазную, встающую на западноевропейский путь развития.
Сила Толстого, прежде всего, в критике морали эксплуататорского общества. Писатель гневно бичевал пороки высших классов, клеймил их нравственное разложение. Средоточием высших моральных ценностей, согласно Толстому, является трудовой народ.
Толстой как художник, мыслитель и проповедник всегда был борцом против общественной неправды, социально-политического угнетения и неравенства. В этом смысле совершенно справедливо отметил В.Ф. Асмус, что толстовская религия была больше социальной критикой, чем догмой богословия [7]. Протестующий, обличающий голос гениального писателя приковал к нему внимание всего цивилизованного мира. Многие его нравственно-религиозные идеи не потеряли своей актуальности и по сей день.

ЛИТЕРАТУРА

1. Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. Т.46. М., 1937. С. 135 Здесь и далее цит. по: Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. Юбилейное издание в 90 томах. — М, 1928 — 1958.
2. Там же. Т.35. М, 1950. С. 163.
3. Там же. Т. 45. М., 1934. С.59.
4. Там же. Т. 23. М, 1957. С.22.
5. Цит. по книге: С. Булгаков. Христианская этика. Систематические очерки мировоззрения Л.Н. Толстого. М, 1919. С34.
6. Там же. Т.23. С.334.
7. См.: Асмус В.Ф. Мировоззрение Толстого. Литературное наследство. Т.69. М, 1961. С.60.