Одушевленность и неодушевленность имен существительных в предложно-падежных формах |
|
1. Функционально-семантическое поле одушевленности-неодушевленности 2. Проявление категории одушевленности-неодушевленности имен суще-ствительных в предложно-падежных формах Литература 1. Функционально-семантическое поле одушевленности-неодушевленности Поскольку значение одушевленности-неодушевленности находит выра-жение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка, представляется целесообразным рассматривать различные средства репре-зентации одушевленности - неодушевленности в их взаимосвязи и взаимо-действии: в системе функционально-семантического Поля Одушевленности-Неодушевленности. Так как в современном русском языке одушевленность- неодушевленность представляет собой грамматическую категорию, данная категория вы-полняет роль ядра, грамматического центра Поля Одушевленности-Неодушевленности, который объединяет все остальные средства выражения значения одушевленности-неодушевленности. Горизонтальный срез рассматриваемого поля обнаруживает два микрополя: Поле Одушевленности, объединяющее средства выражения значения "живое существо", и Поле Неодушевленности, с общим значением "неживой предмет". В свою очередь, внутри Поля Одушевленности выделяется Поле Лица, к которому относятся средства выражения значения "лицо" ("человек"), а также Поле Фауны, организующее средства выражения понятийной сферы, связанной с характеристикой и жизнедеятельностью прочих живых организмов. Вертикальное сечение Поля Одушевленности - Неодушевленности обнару-живает его трехуровневую структуру: значение одушевленности - неодушев-ленности находит выражение на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка. 1. Лексические средства выражения одушевленности - неодушевленности. На уровне лексики использование метода компонентного анализа позволяет выделить ряд семантических групп имен существительных, характеризую-щихся специфическими различиями в структуре значения одушевленности - неодушевленности. Основным компонентом Поля Одушевленности является группа имен суще-ствительных, получившая название "абсолютно - одушевленные". Данную группу составляют субстантивы, объединенные общим семантическим ком-понентом "живое существо". Часть из них, обладая семой "человек", отно-сится к Полю Лица (человек, мужчина, ребенок, учитель и др.), остальные входят в Поле Фауны (животное, птица, рыба, насекомое и др.). Поле Неодушевленности представлено группой "абсолютно - неодушевлен-ных" имен существительных, объединенных общим семантическим компо-нентом "неживой предмет" (гора, река, камень, дом, стол и др.). Как известно, на лексическом уровне не все имена существительные четко противопоставлены по одушевленности - неодушевленности. Зону пересече-ния Поля Одушевленности и Поля Неодушевленности составляют имена су-ществительные, совмещающие в своих значениях семы, отражающие при-знаки живого и неживого. Примером могут служить названия умерших лю-дей (покойник, мертвец, усопший и др.), содержащие сему "человек", указывающую на принадлежность к Полю Одушевленности, и семы "мертвый", "неживой", свидетельствующие об отнесенности к Полю Неодушевленности. Субстантивы, совмещающие в своих значениях семантические компоненты, отражающие признаки живого и неживого, объединены в лексико-семантические группы, которые мы будем называть промежуточными. Как показывает анализ языкового материала, в основе деления имен суще-ствительных на одушевленные и неодушевленные лежат обыденные понятия носителей языка о живом и неживом. Сходное понятие - "обыденное пред-ставление о живом" - встречается в "Русской грамматике". Однако обыден-ные представления есть образы, лишенные внутренней дифференциации. Они формируются независимо от сознательной активности субъекта и лишены каких-либо признаков, в том числе признаков живого и неживого. Признак "живое-неживое" появляется не у представления, а только у понятия предмета, именованного субстантивом. Понятие может возникать из сознательного и специального анализа субъектом своих представленний - в этом случае мы имеем дело с так называемыми научными понятиями, функционирующими в сознании квалифицированных носителей языка (в данном случае специалистов-биологов и др.). Понятия же, с которыми мы имеем дело в анализе лингвистических феноменов, возникают вне контекста специальной и сознательной работы с понятийной картины мира. Это обыденные понятия, которые обнаруживают себя в речи основной массы носителей языка. По всей видимости, обыденные понятия о живом включают такие признаки, как развитие, питание, размножение, восприятие внешних воздействий (чув-ствительность), способность к активному передвижению, смертность, неко-торые другие проявления физической и физиологической активности. Ведущая роль гносеологического основания категории одушевленности-неодушевленности проявляется в том, что одушевленные и неодушевленные субстантивы обозначают не столько живые и неживые предметы, сколько предметы, осмысливающиеся как живые и неживые. Так, по мнению Л. Ель-мслева, в основе противопоставления "одушевленное-неодушевленное" ле-жит факт субъективной оценки объектов действительности человеком: "Субъективная классификация... редко покоится на физических свойствах объекта, чаще она основывается на роли, функции полезности (воображае-мой или реальной) данного объекта". Кроме того, между членами оппозиции "мыслимый как живой - мыслимый как неживой" существует ряд промежуточных образований, совмещающих признаки живого и неживого, наличие которых обусловлено ассоциа-тивными механизмами мышления и другими особенностями мыслительной деятельности человека: 1) мыслимый как бывший живым (мертвец, покойник, усопший и др.); 2) мыслимый как будущий живым (эмбрион, зародыш, плод); 3) мысленно представляемый живым (русалка, леший, вампир, киборг и др.); 4) мыслимый как подобие живого (кукла, пупс, валет, ферзь и др.); 5) мыслимый как совокупность живого (народ, толпа, стая, стадо и др.); 6) мыслимый как часть живого (рука, нога, голова и др.) . Признаки живого (неживого), нашедшие отражение в понятии на гносеоло-гическом уровне, становятся конструктивными компонентами значения слова на уровне языка и формируют значение одушевленности-неодушевленности субстантива. В свою очередь, грамматическое обобщение семантики обусловливает наличие двух противопоставленных частных парадигм склонения имен существительных во множественном числе (а также в единственном числе для существительных мужского рода), в одной из которых форма винительного падежа совпадает с формой родительного /В.=Р./, а в другой - с формой именительного падежа /В.=И./. Таким образом, многие случаи несоответствия свойств, обнаруживаемых предметами на онтологическом уровне, и грамматических признаков оду-шевленности-неодушевленности имен существительных на уровне языка обусловлены совмещением признаков живого и неживого в понятиях о дан-ных предметах на гносеологическом уровне, что отражает рассматриваемое проф. П. В. Чесноковым различие между логическими и языковыми (семан-тическими) формами мышления. Можно заметить, что анализ обыденных понятий о живом и неживом, обу-словливающих особенности распределения имен существительных по разрядам одушевленности и неодушевленности, сближается с исследованиями, реконструирующими "наивную" картину мира - зафиксированные факторами языка субъективные представления человека о мире, отличные от научной картины действительности. Следует подчеркнуть, что сема одушевленности (неодушевленности) может быть выявлена не только в значениях имен существительных, но и в значениях глаголов и имен прилагательных. Это связано с тем, что глаголы и прилагательные обозначают признаки предмета, позволяющие отнести данный предмет к классу живого или нежи-вого. Подобные признаковые слова вслед за проф. Л. Д. Чесноковой мы будем называть одушевленно- и неодушевленно-маркированными.3 Глаголы и адъективные слова, обозначающие признаки, общие для живых и неживых предметов и таким образом несущественные для данного исследования, мы будем называть нейтральными . Таким образом, к Полю Одушевленности следует относить лексико - семан-тические группы одушевленно - маркированных глаголов и имен прилага-тельных, обозначающих признаки живого (дышать, болеть, умирать; блеять, пастись; читать, думать; больной, голодный, злой, сварливый, интеллигентный и др.). К Полю Неодушевленности относятся лексико - семантические группы неодушевленно - маркированных глаголов и имен прилагательных, обозначающих признаки неживых предметов (гореть, течь, испаряться, растворяться; сырой, глубокий, прогорклый и др.). Нам представляется вполне обоснованной точка зрения, впервые высказан-ная в работах Н.Н.Дурново и А.А.Зализняка, согласно которой проявление признака одушевленности- неодушевленности в словоизменении имен суще-ствительных является достаточным основанием для того, чтобы отнести одушевленные и неодушевленные субстантивы одного грамматического рода к различным согласовательным классам. Таким образом, следует признать, что на уровне морфологии значение одушевленности-неодушевленности выражается не в наличии различных форм винительного падежа, принадлежащих к одной парадигме склонения, но напротив, в противопоставленности двух частных парадигм склонения существительных во множественном числе (а также в единственном числе у существительных мужского рода). В парадигме склонения субстантивов, обладающих значением одушевленности, форма винительного падежа совпадает с формой родительного /В.=Р./, а в парадигме склонения семантически неодушевленных субстантивов - с формой именительного падежа /В.=И./. В склонении слов адъективной структуры (прилагательных, местоимений, числительных и причастий ) также обнаруживаются две частные пара-дигмы, служащие дополнительным, а в случае согласования с несклоняемыми существительными - единственным формальным средством различения грамматического и лексического значения одушевленности-неодушевленности имен существительных. В склонении местоименных существительных также обнаруживается омони-мия падежных форм, связанная с одушевленностью-неодушевленностью. Четко противопоставленными по одушевленности-неодушевленности явля-ются местоимения кто /В.=Р./ и что /В.=И./.Личные местоимения я, мы, ты, вы, указывающие на живые существа, склоняются по одушевленному типу /В.=Р./.У предметно-личных местоимений он, она, оно, они, которые могут указывать как на живые, так и на неживые предметы, категория одушевлен-ности-неодушевленности нейтрализована: видел братьев - видел их, видел столы - видел их. Таким образом, лексический и морфологический уровни Поля Одушевленности-Неодушевленности тесно взаимосвязаны: между лексическим значением и словоизменением субстантива существует прямая зависимость. Склонение "абсолютно-одушевленных" субстантивов обнаруживает омонимию форм винительного и родительного /В.=Р./,а склонение "абсолютно-неодушевленных" - омонимию форм винительного и именительного /В.=И./ падежей. Как отмечает В. Н. Телия, "метафора оперирует двумя сущностями - той, которая сообщает о реальности, и той, свойства которой используются для иносказания об этой реальности"8, то есть метафора обнаруживает взаимо-действие объективного и субъективного планов восприятия одного и того же явления. Поскольку важнейшими признаками понятия о человеке являются его мыс-лительная, речевая и трудовая деятельность, одним из языковых средств создания олицетворения можно считать "антропоморфные" глаголы, обозначающие процессы мышления, речи, а также различные стороны жизнедеятельности человека: Каждое утро с первыми лучами солнца Мысли просыпались, делали зарядку, умывались и разлетались по город (А. Костинский); Центральный Процессор взял листок, быстро пробежал его глазами и сказал: -Друзья! На дискетах обнаружены отпечатки зубов (А. Зарецкий). На языковом уровне олицетворяемый субстантив помимо собственных сем приобретает контекстуально обусловленную сему "лицо" ("человек"), обеспечивающую семантическое согласование с антропоморфными глаголами. Значение глагола при этом, как правило, остается неизменным, поскольку глагол отражает признак, уже заложенный в новую понятийную форму . В некоторых случаях развернутое олицетворение связано с переосмыс-лением не только значения имени существительного, но и значения глагола: неодушевленно - маркированный глагол развивает одушевленно - маркиро-ванное значение (обычно значение речевой деятельности). В этом случае импульс к переосмыслению значения исходит от конструкции с прямой речью: «Эх вы, соседочки-веточки!» - скрипит Сухая Ветка (Ф. Кривин); "Здравствуй," - тихо я сказал. "Здравствуй," - скрипнул тихо снег (С. Городецкий). Таким образом, функционально-семантическое Поле Одушевленности-Неодушевленности представляет собой поле с гносеологическим расслоением, а лингвистическая категория одушевленности-неодушевленности, ядро данного поля, на лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях языка обнаруживает, соответственно каждому из этих уровней, специфические средства выражения значения одушевленности-неодушевленности. Исследование ФСП Одушевленности-неодушевленности позволяет поста-вить вопрос о гносеогенном факторе формирования значений и о специ-фике выражения в языке особенностей опыта освоения человеком окру-жающего мира. Оппозиция одушевленность/неодушевленность, как и некоторые другие языковые явления, отражает антропоцентрическую установку человеческого мышления, а несоответствие языковой картины мира научному осмыслению является еще одним проявлением субъективного фактора в языке . 2. Проявление категории одушевленности-неодушевленности имен су-ществительных в предложно-падежных формах Описание категории одушевленности-неодушевленности имен существи-тельных обычно проводится на примере беспредложных конструкций, однако в форме винительного падежа, по которой определяется грамматическая одушевленность/неодушевленность, субстантивы регулярно употребляются с различными предлогами. Таким образом, возникает необходимость рассмотреть особенности функционирования категории одушевленности-неодушевленности имен существительных в различных предложно-падежных конструкциях. Винительный падеж с предлогом в. Свободные предложно-падежные кон-струкции с предлогом в имеют различия в падежных формах субстантива /В.=Р. или В.=И./, как и в беспредложном употреблении. Так, например, со-храняются грамматические различия между одушевленными и неодушевленными существительными в предложно-падежных сочетаниях с пространственным значением: бросить камнем в человека - бросить камнем в дом. Ему казалось спасением, если свою волю к действию он вольет в другого человека и у них будет одна воля (К. Федин) - Входим в лес по мокрой тропе (М. Горький). Своеобразно проявляется одушевленность-неодушевленность субстантивов в несвободных конструкциях с предлогом в. В современном русском языке особняком стоят сочетания типа выйти в люди, произвести в офицеры, го-диться в матери и под., в которых субстантивы, обозначающие людей и жи-вотных, имеют грамматический показатель неодушевленности /В.=И./: Кто в кони пошел, тот и вози (Посл.); Барон фон Клоц в министры метил, А я - к нему в зятья(А.Грибоедов); А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить(Там же); Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него (Л.Толстой); Работы ни на грош. Ни в гиды, ни в из-возчики, Ни в маляры, ни в плотники (А.Черный). В подобных конструкциях грамматический показатель неодушевленности обнаруживается также у субстантивированных прилагательных и имен соб-ственных, употребленных в нарицательном значении: Его в безумные упря-тал дядя-плут (А.Грибоедов); Вот кандидат в счастливые,- шепнул Попов приятелям (А.Черный); Я князь-Григорию и вам Фельдфебеля в Вольтеры дам (А.Грибоедов); Мы все глядим в Наполеоны(А.Пушкин). Указанные предложно-падежные сочетания привлекали внимание многих исследователей. Одни из них, как, например, А.М.Пешковский, конста-тируют архаичность рассмотренных форм, не останавливаясь на причинах их закрепления: "...здесь форма родительного падежа, сравнительно недавно взявшая на себя в славянских языках эту заменительную роль, еще не успела, по тем или иным причинам, вытеснить именительно-винительную форму" . По этому же пути идут авторы некоторых современных пособий по исторической грамматике русского языка: "Новые формы не проникли в систему единственного числа 3 склонения и не охватили предложные конструкции: выйти в люди, поступить в учителя . С другой стороны, многие ученые уделяют внимание исследованию факто-ров, обусловивших закрепление подобных архаических форм. Одна из пер-вых попыток семантической интерпретации конструкций с предлогом в принадлежит А.Х.Востокову: "единичные имена одушевленных предметов во множественном числе с предлогом в употребляются как имена собирательные и имеют в таком случае винительный падеж подобный именительному" . Семантическую специфику указанных конструкций отмечает акад. Л.А.Булаховский: "форма винительного, одинаковая с именительным, сохранена в литературном языке также в специальных сочетаниях при предлоге в и винительном множественного числа со значением новой должности, нового состояния и под. Сохранению старых окончаний здесь способствовало постоянное положение при предлоге" . На трансформацию значения субстантивов в сочетаниях с предлогом "в" указывает Г.А.Золотова, определяя значение соответствующих синтаксем следующим образом: "характеристика субъекта по признаку принадлежности его к категории, группе лиц, обычно социально значимой" . Наиболее аргументированной выглядит мысль Г.А.Хабургаева: " активно обсуждаемый исследователями современного русского языка грамматический статус таких словоформ исторически решается однозначно: их закрепление в рассматриваемых конструкциях связано с трансформацией лексического значения личных существительных, указыва-ющих здесь не на совокупность лиц, а на сословие, профессию или некото-рое состояние, в которое переводится лицо" . Таким образом, наличие показателя неодушевленности в рассмотренных со-четаниях мотивировано специфическим синтаксически-обусловленным зна-чением субстантива, для которого характерно угасание семы лица и нарастание степени отвлеченности (ср. сходные семантические особенности существительных, обозначающих совокупности живых существ). Оттенок рассмотренного выше значения - переход кого-либо из одного со-стояния в другое - обнаруживается в конструкциях с предлогом в в сочета-нии с глаголами превращаться, обращаться и др. Однако использование в подобных конструкциях форм единственного числа, не характерных для предложных оборотов с отвлеченным значением и сохраняющих значение конкретности, способствовало различению грамматически одушевленных и неодушевленных субстантивов в данной синтаксической позиции: Доберусь я до мыса Нордкапа, превращусь непременно в арапа (М.Моравская); Обратился в демократа Брежневский «пират» (И.Тальков) - Превращение в корыто хотя и не так заманчиво, - сказал он,- но все же стать корытом лучше, чем никем, ничем и не для кого(Е.Пермяк). Ср. промежуточную конструкцию: Мы видели, как изумил он бедного Антона Пафнутьича неожиданным превращением из учителей в разбойники (А. Пушкин). В современном русском языке колебание грамматического показателя одушевленности-неодушевленности наблюдается преимущественно у существительных промежуточных групп: превратиться в бацилл - превратиться в бациллы. Своеобразно проявляется одушевленность-неодушевленность субстантивов в конструкциях с предлогом в в сочетании с глаголом играть (существительным игра). В основном, в подобных сочетаниях выступают имена существительные, являющиеся специфическими названиями игр: играть в жмурки (в салочки, в горелки, в кошки-мышки, в казаки-разбойники, в дочки-матери и т.д.). Худо в карты играть, а козырей не знать (Посл.); Раз, два, три, Четыре, пять, Будем в прятки мы играть(Счит.); Велись веселые разговоры, играли в горелки, кошки-мышки, серсо, рисовали карикатуры (М.Евсеева); Все играют в прятки, В куклы и лошадки (В.Инбер). В данном случае имена существительные имеют фразеологически связанное значение и, как правило, без предлога не употребляются. Это касается и со-ставных наименований, включающих одушевленные (в свободном употреб-лении) имена существительные: казаки-разбойники, дочки-матери, кошки-мышки и т.д. Грамматический показатель неодушевленности в данном слу-чае также мотивирован трансформацией значения ("люди" "животные") - "название игры") с угасанием семы "живое". Обратим внимание на требова-ние формы множественного числа, сопровождающее, как было заметно ра-нее, нарастание степени отвлеченности значения. Напротив, в форме един-ственного числа имена существительные, в исходном значении имеющие показатель одушевленности, сохраняют его и в несвободном употреблении. Подруги поманили ее в коршуны играть(В.Даль) - Давайте в ворона, давайте играть в ворона! - зашумели все(Н.Гоголь); Говорят, она нынче в дураки иг-рать любить стала (М.Салтыков-Щедрин) - В дурака играю, - простодушно признается Кузьма (В.Распутин); Игра в покойника ("умрун","смерть") ис-полнялась в разных вариантах"(Д.Лихачев); Коленку я разбил - в Чапаева иг-рал (Г.Троепольский). Влияние форм единственного числа, а также вовлечение в данную конструк-цию новых слов, в том числе заимствованных, обусловили возможность разграничения одушевленных и неодушевленных имен существительных в форме множественного числа: играть в полицейских (в индейцев, в киборгов и т.д.) - играть в кубики (в кегли, в городки и т.д.). Винительный падеж с предлогом на. Грамматическое различие между оду-шевленными и неодушевленными существительными сохраняется в кон-струкции "существительное в винительном падеже с предлогом на. Сравним следующие предложно-падежные сочетания: В сенях натолкнулся я на высо-кого плотного господина(А.Чехов) /В.=Р./ - Но невеста молодая...Между тем все шла да шла и на терем набрела(А.Пушкин) /В.=И./; Я успел заметить, что майор Ковалев вскочил на коня и кинулся куда-то вниз(В.Закруткин) /В.=Р./ - Дуня села в кибитку подле гусара, слуга вскочил на облучок (А.Пушкин) /В.=И./. В подобных конструкциях можно встретить формы архаического винитель-ного падежа, сохраненные фольклорной традицией. Так, Д.Н.Шмелев отме-чает, что "старая форма именительно-винительного в течение длительного времени сохранялась в сочетании на конь, например: "Медлить нечего: Ско-рее! Люди, на конь. Эй, живее!" (А.Пушкин)... Ср. также пословицу, где со-храняется старая форма винительного множественного числа: "Разброса-лись палки на чужие галки" . В отличие от рассмотренных ранее конструкций с предлогом в, подобные формы в современном литературном языке практически не употребляются. Колебание формы винительного падежа в конструкциях с предлогом на ха-рактерно для имен существительных промежуточных групп: На тузов кладут королей, потом двойки, дам, тройки и так далее" (З.Иванова) /В.=Р/ - На тузы собираются карты в масть в восходящем порядке (О.Резникова) /В.=И./. Грамматическое различие между одушевленными и неодушевленными существительными основных групп сохраняется и в несвободных конструк-циях: Я рою корни мандрагоры, похожие на маленьких человечков (А.Куприн) /В.=Р./ - Им овладело беспокойство, похожее на страх (А.Чехов) /В.=И./. Винительный падеж с предлогами под и за.. Предлоги под и за в составе свободных конструкций чаще употребляются с неодушевленными существительными. Одушевленные субстантивы наряду с неодушевленными встречаются только в сочетаниях с пространственным значением. Листовки положили под больного - на всякий случай (Из периодики) /В.=Р./ - Адуев медленно разорвал письмо на четыре части и бросил под стол (И.Гончаров) /В.=И./. Противопоставлены грамматически одушевленные и неодушевленные суб-стантивы в составе несвободных конструкций, например, в сочетаниях с предлогом под, выражающих значение сходства с чем-либо (кем-либо), подражания чему-либо (кому-либо): Петров прекрасно имитировал тембр голоса и манеру Шаляпина, и однажды в опере "Хованщина" в картине, где они пели вместе, он пошутил и запел под Шаляпина (Е.Салина) /В.=Р./ - В зале блестящий пол, выкрашенный под паркет, венские стулья, рояль (А.Чехов) /В.=И./. Ср. также сочетания с предлогом за со значением "заместительства, функционального пребывания в роли кого-нибудь" /Виноградов 1986:564/: Эх ты, толстоносый. Сосульку, тряпку принял за важного человека (Н.Гоголь) /В.=Р./ - Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы (А.Грибоедов) /В.=И./. В некоторых конструкциях с предлогом за могут выступать только одушев-ленные субстантивы, точнее, субстантивы со значением лица: Манилов отвечал, что за Павла Петровича он готов ручаться как за самого себя (Н.Гоголь); Город из-за них еще не провалился,- так говорил Тыбурций, - потому что они еще за бедных людей вступаются (В.Короленко); В наше время, Татьяна Петровна, трудно выйти за хорошего человека (А.Чехов). Винительный падеж с предлогом через. С предлогом через одушевленные субстантивы выступают, в основном, в конструкциях со значением сред-ства (способа) совершения действия: Через Тараску солдатика Аннушка давно засылала Наташке то пирожок с луком, то яичко (Д.Мамин-Сибиряк); Максим достал дудку через земляков и долго прятал, чтоб преподнести отцу на рождество(А.Бек). Различаются одушевленные и неодушевленные существительные в кон-струкциях, выражающих пространственные отношения: перебросить (что-либо) через человека /В.=Р./ - перебросить (что-либо) через забор/В.=И./ и т.п. В конструкциях, выражающих темпоральные отношения, употребляются только неодушевленные существительные: через день, через год, через века и т.п. Винительный падеж с предлогом с. Предлог с получает возможность упо-требляться с одушевленными существительными только в составе несвободных конструкций, выражающих отношение соразмерности. Как отмечает Д.С.Станишева, "синтагмы, в состав которых входит конструкция ВП с предлогом "с", обозначающая предмет или лицо, с которым что-либо сравнивается по величине, отличались в истории русского языка стабильностью, несмотря на объективно нечастое употребление как ранее, так и теперь" . А если б ростом я с теленка только был, То спеси бы со львов и барсов я посбил (И.Крылов) /В.=Р./ - Ковригу съем Гора горой, Ватрушку съем со стол большой (Н.Некрасов) /В.=И./. Винительный падеж с предлогом сквозь. В составе свободных конструкций с предлогом сквозь употребляются преимущественно неодушевленные существительные, что обусловлено семантической спецификой этих синтагм: "единственной синтаксико-семантической нагрузкой конструкции "сквозь+ ВП" было и остается - выражать локальные отношения, точнее - предмет, окружение, среду, через которые направляется действие" . Утренний полусвет, водянистый и сонный, наполнил комнату сквозь щели ставен (А.Куприн); Прищурив старческие глаза, генерал сквозь очки оглядел комнату"(В.Вересаев). В подобных конструкциях часто встречаются субстантивы, обозначающие совокупности живых существ и являющиеся грамматически неодушевлен-ными. Насилу мог он продраться сквозь их [дворовых] усердную толпу (А.Пушкин); В эту минуту маленький скелет продрался сквозь толпу и при-ближался к Адриану (А.Пушкин). Винительный падеж с предлогом по. Одушевленные имена существи-тельные в форме винительного падежа с предлогом по, как правило, не употребляются. Употребление в конструкции "по" + ВП" со значением цели названий людей или животных носит устаревший, диалектный или просторечный характер и находится за пределами нормы. Лопухин послал невестину дружку возвестить царю, что время идти по невесту(А.Толстой). Ср. также диалектное выражение "идти по кони" с архаической формой винительного падежа, которое Н.А.Мещерский относит к "традиционным формулам" и не считает живым диалектным морфологическим образованием . В конструкциях "по + ВП" со значением меры часто употребляются на-звания частей тела: погрузиться по колени, в грязи по самые локти, сыт по горло, влюблен по уши и т.д. Винительный падеж с производными предлогами. Практически все произ-водные предлоги, управляющие существительными в винительном падеже, употребляются только с неодушевленными существительными. Так, предло-ги спустя и погодя употребляются только со словами с темпоративным зна-чением: минута, час, полчаса, день, сутки и др. Три дня спустя оба приятеля катили по дороге в Никольское (И.Тургенев). Важное наблюдение по поводу происхождения предлога "невзирая на" при-надлежит Е.Т.Черкасовой: "развитие релятивности в семантике этих деепри-частий опиралось на их употребление с зависимым именем отвлеченного значения, то есть со словом, которое не является названием предмета, обо-значающего объект зрительного восприятия" Действительно, в современ-ном языке этот предлог употребляется только с неодушевленными (отвле-ченными) именами существительными: невзирая на усталость (страх, несо-гласие, болезнь, непогоду и т.п.). Указанный предлог встречается также во фразеологическом обороте невзирая на лица со значением "не обращая вни-мания на чье-либо положение, звание". Таким образом, исследование проявления категории одушевленности-неодушевленности имен существительных в предложно-падежных формах позволяет сделать вывод о том, что грамматические свойства одушевленных и неодушевленных субстантивов, как правило, сохраняются и в предложно-падежных сочетаниях. Исключение составляют некоторые конструкции с предлогом в (выйти в люди, играть в коршуны и т.п.), в которых сохраняется архаическая форма винительного падежа /В.=И./ под влиянием трансформации значения субстантива с угасанием семы одушевленности. Употребление предлогов, управляющих существительными в винительном падеже обнаруживает следующие закономерности: 1) непроизводные предлоги в, на, за, под, с, через в составе предложно-падежных сочетаний употребляются как с одушевленными (семантически и грамматически), так и с неодушевленными субстантивами; 2) производные предлоги спустя, погодя, невзирая на, а также непроиз-водные по и сквозь употребляются преимущественно с неодушевленными именами существительными. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М.: Учпедгиз, 1986. Пелих В.М., Абдульманова А.К. Историческая грамматика русского языка. - Самара, 1994. Востоков А.Х. Русская грамматика.- СПб.,1839. Булаховский Л.А. Исторический комментарий к литературному русскому языку.- Киев, 1939. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса.-М.:Наука,1988. Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. - М.: Изд-во МГУ, 1990. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. - М.: Про-свещение, 1960. Станишева Д.С. Винительный падеж в восточнославянских языках.- София: Изд-во болгарской академии наук,1969. Русская диалектология. М.: Высш.шк.,1972. Черкасова Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги. - М.: Наука,1967. Блох М.Я. Теоретические основы грамматики. - М.: Высш. шк., 2002 Плоткин В.Я. Строй английского языка. - М.: Высш. шк., 2002 Kathryn Lynn Davis Sing to me of Dreams. - London: Warner Books, 1990. - 658c. Гришина И.А. Категориальный признак рода в языковой семантике. Волго-град, 1996. Резник Р.В. История английского языка. М., 2001. |
| « Пред. | След. » |
|---|
