Образ Софьи в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума»
Образ Софьи — один из самых сложных и интересных в галерее женских образов «Горе от ума». К ней сходятся многие сюжетные и эмоциональные нити пьесы. К ней обращена первая реплика Чацкого: «Чуть свет — уж на ногах! И я у ваших ног», — энергичного, жизнерадостного, преисполненного надежд, окрыленного долгожданной встречей с любимой девушкой. К Софье обращается главный герой и в трудную минуту, когда возмущенная нападками Чацкого светская толпа начинает травлю отступника: «Душа здесь у меня каким-то горем сжата, и в многолюдстве я потерян». После неожиданной комической развязки сюжета, когда герои сбрасывают маски и обнаруживается подлинная подоплека любовных отношений, Чацкий, уязвленный оскорбительным выбором Софьи, явившимся последней каплей в чаше страданий героя, в отчаянии взывает к обманувшей его лучшие чувства девушке как к источнику своих страданий: «Слепец! Я в ком искал награду всех трудов! Спешил!., летел! Дрожал! Вот счастье, думал, близко». Так что же собой представляет эта героиня, столь притягательная для Чацкого — высокородного, умного, неординарного? Злой гений, пошлая кокетка, жертва обмана, чувствительная дура? Неужели человек с таким пронзительным умом, безошибочным умением разбираться в людях мог полюбить недостойную его девушку?
Детство Чацкого прошло в доме Фамусовых. Пока Софье не исполнилось четырнадцать лет, в «возрасте том невинном», они росли вместе, соединенные настоящей дружбой, предавались играм и забавам, прячась в темном уголке от взрослых. Безусловно, озорной, остроумный, ласковый юноша нравился девушке, возможно, эта детская привязанность переросла в первую любовь. Во всяком случае, Чацкий искренне рассчитывал на взаимное чувство своей возлюбленной. Молчалин также считал, что Софья «любила Чацкого когда-то». Софья же называет это ребячеством, для нее напоминание о невинных шалостях вызывают даже как будто досаду. Эта немотивированная категоричность, повышенная эмоциональность'девушки в оценке взаимоотношений с главным героем комедии наводят на мысль о сложной, неоднозначной природе этих отношений: «Да, с Чацким, правда, мы воспитаны, росли; привычка вместе быть день каждый неразлучно связала детскою нас дружбой...».
Любила ли Софья Чацкого хоть когда-то, или это плод его пылкого воображения? Обида на отвергнутое однажды чувство, все еще больная рана от несбывшихся надежд, хоть и немного исцеленная новой влюбленностью, проступают в репликах героини: «У нас ему казалось скучно», «и потом опять прикинулся влюбленным», «вот о себе задумал он высоко», и, наконец, трогательное междометие «ах» в устах Софьи свидетельствуют о сожалении и смирени и перед судьбой:
Охота странствовать напала на него.
Ах! Если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далеко ?
Она прямо обвиняет Чацкого в отсутствии любви, в рассудочности и искусственности его чувства. Ведь он оставил девушку, когда их отношения могли действительно перерасти в настоящую любовь. Любовь для Софьи, как для всякой чувствительной девушки, превыше всего, и ради нее можно пожертвовать многим. Жертвовать же любовью ради непонятных «высоких дум», рисковать чувством взаимности, оставляя возлюбленную мучиться в сомнениях, для Софьи означает отсутствие подлинного чувства, игру в любовь: «Прикинулся влюбленным, взыскательным и огорченным». И девушка отвергает такое проявление чувств, находя замену в непритязательном и самоотверженном служении Молчалина. Она вполне честна в отношениях с Чацким, искренне убеждая себя, его и других: «Я очень ветрено, быть может, поступила, и знаю, и винюсь; но где же изменила?», Софья убеждена в своем праве выбора, поскольку никогда не принимала обязательств перед Чацким, а он дал повод усомниться в своем чувстве, оставив ее одну.
Софья — умная, образованная, прямодушная, искренняя девушка. Рано оставшись без матери, она полностью лишена родительского тепла. Отец, проникнутый честолюбивыми расчетами, заботится только о соблюдении внешних приличий в ее поведении, нисколько не интересуясь духовным развитием дочери. Главная его забота в отношении дочери — удачно выдать ее замуж за состоятельного и знатного человека. Таковым в его представлении является полковник Скалозуб — «известный человек, солидный... не нынче-завтра генерал». Софья и здесь предельно искренна, она в ужасе от такой перспективы: «Он слова умного не выговорил сроду, — мне все равно, что за него, что в воду». Атмосфера фамусовского дома, пронизанная духом угодничества, корыстолюбия, эгоизма, безумного наслаждения жизнью, чужда ей. Французские сентиментальные романы разбудили ее воображение и жажду любви, но не научили мыслить и реально оценивать жизненные ситуации. Поэтому Софья не смогла распознать в мелком подхалиме Молчалине его истинную сущность. Софья не обладает таким беспощадно логичным, острым умом, как Чацкий. Ее ум житейский, он не обременен идеями и убеждениями, а чувствительность, искренность душевных порывов испорчены книжными штампами.
Софья негативно воспринимает остроумные реплики Чацкого, его гневные тирады против бездуховности, пошлости, ограниченности и эгоизма мира, в котором она живет и другого (кроме вымышленного, искусственного) не знает. Чтобы оценить самобытный ум Чацкого, ей нужно подняться над собой, стать выше своей среды. Софья не готова критиковать пороки своего круга, она сама порождение и жертва его, потому проникновенные монологи Чацкого представляются ей злым шутовством. Софья все воспринимает через призму чувствительности, человечности, социальный взгляд на мир ей не свойственен. «Грозный взгляд и резкий тон» Чацкого вызывают ее решительный протест:
Зачем же быть, скажу вам напрямик,
Так невоздержну на язык ?
В презренъи к людям так нескрыту?
Что и смирнейшему пощады нет!., чего?
Случись кому назвать его:
Град колкостей и шуток ваших грянет!
Шутить! И век шутить! Как вас на это
станет!
В речах Чацкого Софья находит неприкрытый эгоизм, склонность к самолюбованию, жестокую насмешку над несовершенством человека. Она противопоставляет проявлению блестящего ума, бичующего пороки общества, «что счастье для иных, а для иных чума, который скор, блестящ и скоро опротивит», ум Молчалина, но делает это так прямолинейно, что Чацкий воспринимает нарисованный ею портрет как пародию. Перечисляемые ею как достоинства душевные качества избранника выглядят проявлением пошлости и ничтожности, хоть монологи героини и лишены малейшей иронии:
Чудеснейшего свойства Он, наконец: уступчив, скромен, тих, В лице ни тени беспокойства, И на душе проступков никаких, Чужих и вкривь и вкось не рубит, — Вот я за что его люблю. Почему же Софья предпочла несомненным достоинствам Чацкого полное отсутствие достоинств у Молчалина? Как эта начитанная, умная девушка могла увлечься абсолютным ничтожеством, средоточием низости, цинизма и безликости? По-видимому, Софья борется, за свое право на обычное семейное счастье. С Чацким совместная жизнь совершенно невозможна, так как ни один человек не смог бы постоянно выносить его язвительность. Мол-чалин же — идеальный муж. Образ робкого, мечтательного юноши, романтичного, но бедного ей знаком из сентиментальных романов. Софья проявляет характер, выбирая своего героя вопреки планам и советам отца. Книжные идеалы уводят ее далеко от реальной действительности, и незаурядная девушка, обманутая порождением фамусовского общества, Молчалиным, переживает сердечную драму. Образ Софьи — единственный светлый в фамусовском окружении. И. А. Гончаров писал: «Вглядываясь глубже в характер и обстановку Софьи, видишь, что не безнравственность (но и не «бог», конечно) «свели ее» с Молчалиным. Прежде всего, влечение покровительствовать любимому человеку, бедному, скромному, не смеющему поднять на нее глаз, — возвысить его до себя, до своего круга, дать ему семейные права. Без сомнения, ей в этом улыбалась роль властвовать над покорным созданием, сделать его счастье и иметь в нем вечного раба. Не ее вина, что из этого выходил будущий «муж-мальчик, муж-слуга — идеал московских мужей!».
Софью Павловну не стоит судить слишком строго'. В конце концов, она дважды пережила любовное разочарование. А то, что она якобы предпочла Чацкому Молчалина, — ей не из кого было выбирать, а юная девушка мечтала о красивом чувстве, как и Татьяна Ларина. И в том, что неопытная Софья стала жертвой подлеца, есть и вина Чацкого.