Сочинение по зарубежноей литературе Сюжет пьесы Шекспира «Генрих VIII»
Сюжет «Генриха VIII» в основном построен вокруг первого бракоразводного процесса короля. Из доступных ему источников Шекспир должен был знать, что первое упоминание об увлечении Генриха Анной Болейн, так же как и слухи о предстоящем разводе, относятся к 1526-1527 годам, а крещение Елизаветы, давшее материал для заключительной сцены, произошло в сентябре 1533 года. Но Шекспир использует в хронике два эпизода, не совпадающие с этим периодом, не связанные с бракоразводным процессом и, тем не менее органически вплетенные в действие пьесы.
Первый из них – это эпизод расправы над Букингемом, который был казнен в 1521 году. Провокационный характер процесса над Букингемом, надуманность и вздорность обвинений, на основании которых Букингем был приговорен к смертной казни, были ясны и Холиншеду. Но историк, идя за Полидором, делает Булей не только главным, но и единственным противником герцога. Он подробно описывает взаимную ненависть кардинала и герцога; по Холиншеду казнь Букингема – это торжество интригана Булей, всеми силами стремившегося избавиться от влиятельного придворного, открыто выступавшего против всесильного временщика. Последующее разоблачение Булем, пытавшегося вести своекорыстную двойную игру с королем, для Холиншеда, так же как и для Шекспира, является по существу полной посмертной реабилитацией Букингема. Что же касается роли короля в расправе над Букингемом, то здесь Холиншед оказывается очень немногословным. Выслушав наветы Булей, обвинявшего Букингема в замыслах, угрожающих королю, Генрих VIII, по Холиншеду, ограничивается одной фразой: «Если герцог заслужил наказание, пусть он получит по заслугам». Решение короля передать дело Букингема на суд аристократов должно, по мысли Холиншеда, создать видимость объективности в позиции короля.
В пьесе акценты в значительной мере смещены. В первой сцене первого действия зритель наблюдает антагонизм Вулси и Букингема; и когда в конце той же сцены Букингема арестовывают по обвинению в государственной измене, ни у кого – в том числе и у Букингема – не возникает сомнения в том, что этот арест – результат происков кардинала. Но в следующей сцене Вулси как бы прячется в тень; а на авансцене зритель видит короля, который с пристрастием допрашивает управляющего Букингема. Каждому непредвзятому человеку ясно, что управляющий выступает в роли лжесвидетеля; королева Екатерина, которая к этому времени уже охарактеризована как главный защитник справедливости, прямо обвиняет управляющего в том, что он, пытаясь отомстить некогда выгнавшему его Букиигему, умышленно чернит благородного герцога. Но король демонстративно не прислушивается к голосу рассудка; он упивается клеветой, льющейся из уст управляющего.
Какую бы роль ни играл Вулси в процессе Букингема, для зрителя совершенно ясно, что судьбу герцога решает король. В заключительной сцене Генрих, правда, произносит слова, близкие к тому , как его позиция по отношению к герцогу изложена у Холиншеда:
Если может,
Пускай в законах ищет милосердье.
Но эти слова звучат как лицемерная издевка над Букингемом. Ведь перед тем, как их произнести, король утверждал с деланным ужасом и возмущением, что Букингем хотел его убить; а цитированную реплику король заканчивает выводом, который должен послужить основой для приговора в суде пэров;
Теперь я совершенно убежден.
Что он предатель лютый.
Знаменательно, что суд пэров, так подробно описанный у Холиншеда, в пьесе не показан; этим Шекспир еще раз подчеркивает, что судьба Букингема решена самим королем.
Таким образом, включив в пьесу эпизод расправы над Букингемом, Шекспир получает возможность в первой же сцене с участием Генриха охарактеризовать его как человека, который может, разыграв доверие к явно надуманным обвинениям, спокойно отправить на плаху невинного, но неугодного ему человека.
Если бы Шекспир рассматривал казнь Букингема как результат происков Вулси, он мог бы после разоблачения двуличности кардинала реабилитировать Генриха, заставив его сожалеть о гибели герцога. Но король не испытывает никаких укоров совести, чем косвенно еще раз доказывает свою причастность к убийству и свою жестокость.
Казнь Букингема – это лишь физическая расправа короля с неугодным ему герцогом. Наоборот, моральная победа остается на стороне благородного Букингема, который, идя на казнь, прощает короля, отнявшего у него имя, честь и жизнь.
Эпизод с Букингемом открывает действие пьесы. А перед финалом разыгрывается другой эпизод, в изображении которого Шекспир весьма точно следовал «Актам и монументам» Джона Фокса, известным под названием «Книга мучеников». Это – столкновение Кранмера, архиепископа Кентерберийского, с епископом Гардинером и другими титулованными лицами; исторически это событие произошло после крещения Елизаветы.
На первый взгляд этот эпизод вносит неоправданную ретардацию в развитие событий. Действительно, только в начале первой сцены пятого акта зритель, слышащий угрозы Гардинера, может быть обеспокоен за судьбу Кранмера; после объяснения Кранмера с королем, гарантирующим архиепископу свою поддержку, для подобного беспокойства не остается оснований.  Применительно к пьесе о Генрихе VIII невозможно говорить об эволюции образа короля; по-видимому, в финалеэто – тот же тип, с которым зрители встречаются в начале пьесы.
Но зато к финалу в значительной степени меняется окружение короля. В начале пьесы действуют гордый и в какой-то мере независимый Букингем, опытный и властолюбивый интриган Вулси, имеющий, как это кажется зрителю, огромное влияние на короля. На основании материала первого и второго актов, вплоть до негодующей реплики короля по поводу происков Рима и поведения кардиналов Вулси и Кампейуса, вообще может сложиться впечатление, что король несколько ограничен в своей самодержавной власти.
Но вот голова Букингема слетает с плеч, Вулси умирает в суровой опале, развенчанная Екатерина, так или иначе пытавшаяся оказать влияние на Генриха, гибнет вдали от двора. А около короля остаются мелочные озлобленные прелаты и герцоги, готовые в любую минуту вцепиться в глотки друг другу и вовсе не помышляющие о том, чтобы стать хотя бы советчиками короля. И среди них – Кранмер, пожалуй, самый мелкий и трусливый.
В конце пьесы Кранмер занимает при короле место, некогда принадлежавшее Вулси. Но как мало похож архиепископ Кентерберийский на своего грозного предшественника!
Интересная деталь: Кранмер – единственный мужчина в пьесе, который дважды опускается перед королем на колени. Первый раз это происходит сразу же после того, как он произносит слова, свидетельствующие о страхе, охватившем его душу. Показательно, что он, очевидно, остается на коленях и в то время, как король произносит свою длинную реплику, и тогда, когда сам обращается к королю; последнему приходится настойчиво повторить свое приглашение встать. Второй раз он преклоняет колени перед королем в сцене крестин Елизаветы, непосредственно перед тем, как он произносит свое знаменитое пророчество, сулящее Англии счастье под эгидой Елизаветы и ее преемника.
Наделяя первого после короля человека в государстве такой трусостью, безликостью, сервильностыо, Шекспир убедительно показывает, что Генрих VIII в конце пьесы становится абсолютным монархом, перед которым в страхе склоняются его трусливые министры. В этом и состоит основная роль, отводимая в пьесе образу Кранмера. Но, разумеется, наиболее полно образ короля раскрывается в ходе развития центрального эпизода пьесы – бракоразводного процесса с Екатериной и женитьбы на Анне Болейн.